Большая Садовая, 4, стр. 1, 2
1909–1910 гг.
Федор Шехтель

Когда архитектор строит дом для себя, он свободен, и фантазия его не скована капризами заказчика.  Дом на Большой Садовой тому доказательство. Этот проект к тому же демонстрирует многообразие творческого почерка мастера, его стремление к развитию, поиску нового языка. О собственном особняке Федора Шехтеля рассказываем в рамках проекта «Московский дом».

В 1900–1910-х годах в недрах модерна зарождается альтернативный ему стилевой феномен — неоклассицизм, направление, визуально отразившее «прекрасную ясность» и рационализм в противовес природному началу модерна. Шехтель не отказал себе в удовольствии поэкспериментировать в новых формах.

Усадьба состоит из главного, жилого, дома, выходящего на красную линию улицы, и двухэтажного дворового флигеля, где первоначально предусматривалась мастерская хозяина.

Уличный фасад украшен торжественным портиком из четырех приставных полуколонн дорического ордера. За портиком видно большое трехчастное окно. Это центр фасада. Рядом с ним находится въездная арка с лепным барельефом над ней, неким парафразом панафинейских шествий храма Афины Паллады. Богиня мудрости Древней Эллады гордо стоит в окружении муз, покровительниц живописи, скульптуры, музыки и архитектуры.

Это изображение вполне могло бы стать иллюстрацией к «Сказке о трех сестрах: Архитектуре, Скульптуре и Живописи и их взаимоотношении в эволюции искусства», чуть позже написанной Шехтелем.

«Едва ли есть сказка более волшебная…  С тех пор как существует наш мир, мы не перестаем зачаровываться этой постоянной сказкой, в которой в не меньшей степени участвуют музыка, поэзия и остальные музы. К жизни нас приковывают лишь стимулы труда, любви и искусства (в них весь смысл жизни), без них мы бы не знали, зачем нас создал творец, и благодаря лишь им мы находим в себе силу переносить все горести и лишения нашего существования (в противном случае наша жизнь была бы бессмысленной)».

Разумеется, барельеф создавался по оригинальному рисунку хозяина дома, в 1902 году удостоенного почетного звания академика архитектуры и чина надворного советника, а с ним и дворянского статуса.

Творение Шехтеля хоть и вызывает ассоциации с русской классикой, но здесь авторская фантазия мастера модерна позволяет вольности вроде отсутствия четкой и строгой симметрии, как это было принято в особняках послепожарной Москвы. Архитектор как бы ускользает из-под диктата классики и создает вольную и очень поэтичную вариацию, жонглируя присущими стилю элементами. В здание вели два входа: парадный, сразу за аркой, и второй, спрятанный в глубине двора. До 1930-х годов при доме имелся палисадник. Его ликвидировал Генеральный план реконструкции Москвы.

Крыша спроектирована наподобие мансарды.

В планировке интерьера автор хранил верность своим принципам: смысловой центр — зал с высоким потолком, непременной лестницей и французским гобеленом на стене — окружил жилыми помещениями, меньшими по пропорциям и простыми до аскетичности.

Здесь Шехтель поселился со своей семьей, женой Натальей Тимофеевной (урожденной Жегиной), приходившейся ему двоюродной племянницей, дочерьми Екатериной и Верой, сыном Львом. В 1915 году художник Лев Жегин примет фамилию матери в связи с гонениями на немцев во время Первой мировой войны. Комната художника располагалась на втором этаже. Тройное окно с балконом выходило на Садовую.

Флигель во дворе вместо мастерской в результате стал жилым. На двух его этажах были устроены квартиры. В одной из них обитала внучатая племянница Шехтеля, скульптор и график Вера Александровна Попова, приходившаяся двоюродной сестрой «амазонке русского авангарда» Любови Поповой.

Построить маршрут до особняка Шехтеля с флигелем и узнать об интересных местах поблизости поможет турсервис RUSSPASS.

Фото: Максим Мухин