На днях пресса сообщила, что выявлен самый злостный неплательщик алиментов в стране.

Господин N живет в Москве в трехкомнатной квартире где-то на Спиридоновке. Ему недавно стукнуло 50, и он чувствует себя человеком, достигшим возраста почивания на лаврах и пожинания плодов. Господин N работает в строительном бизнесе и давно уже дорос до уровня топ-менеджера, поэтому плоды сыплются на него со всех сторон. Он к ним особенно и не стремится — сами падают. Нежно-серебристый «Лексус» (недорогой, но выглядит прилично), костюм из Лондона (строгий и неброский), дачка на Новой Риге — два этажа, бассейн, сауна, ничего особенного. Господин N вообще равнодушен к роскоши.

Когда он, неловко согнувшись и слегка прищемив толстый живот, вылезает из своего «Лексуса», все понимают — вот человек, который всего добился сам. Господин N этого и не скрывает. Он начинал прорабом на стройке и лучшими своими годами считает голодную советскую молодость. Он и сейчас верит в комсомол, зов родины и чувство долга. Его заместители отлично знают, что если надо поднять настроение господину N, то отвезите его на строящийся объект, соберите каменщиков-таджиков и дайте рассказать про то, как он начинал:

— Вот смотрите на меня, ребятки, — с отеческой нежностью говорит господин N, похлопывая рабочих по плечам. — Я начинал с нуля. Был, как вы, такая же голь перекатная. И что? Я осуществил все свои мечты!

Тут толстый господин N разводит руками, как бы давая таджикам обозреть всю необозримость его успеха.

— Надо мечтать, ребята, надо мечтать! Если есть мечта, есть к чему стремиться. А? Не прав я?

Таджики переминаются с ноги на ногу и тихо шмыгают носами. Они плохо понимают по-русски, и, когда господин N произносит незнакомое слово «мечта», они думают, что их опять лишат премии.

Последняя любовница господина N приглядывает за его дачей. Казачка с Красного Лимана, кровь с молоком, недавно разменяла тридцатник. Оно и хорошо, совсем молоденьких господин N не любит — возраст уже не тот. А его Стеллочка отлично знает, кто в доме хозяин. Если он даже выпьет и в морду даст — ничего, Стеллочка только рада будет. Каждый Стеллин синяк господину N стоит примерно тысячу зеленых: то сережки, то платьице. Глядишь, и помирились.

— Няшечка мой! — журчит Стелла ласково, поглаживая господина N по изрядному брюшку. — Когда ж ты женишься-то на мне, старый козел?

— Ну опять ты! — лениво говорит распаренный после бани господин N, которому совершенно не хочется ругаться.

Когда он был как таджик, то есть голь перекатная, он тоже был женат. Думал, что на всю жизнь. Родил четверых оглоедов и даже считал себя счастливым человеком. А потом повалила удача, свое дело, собственность, подряды, девелоперы — какая жена? Какие дети?

— Все вы, бабы, так, — обиженно бормочет господин N. — Вам лишь бы не работать. Думаете, выйдете замуж, детей в подоле принесете и что? Корми вас за это всю жизнь? Не, ребятки, так дело не пойдет!

Ему говорили, что бывшая жена с четырьмя мальчишками живет нескладно: болеет, не работает. Несколько лет назад подала в суд на алименты. Недавно пришла повестка — он, видите ли, задолжал этой стерве 118 миллионов. И что? Кто же в России алименты платит? Вот и партнер его, господин M, тоже не платит, и господин Y не платит, а про господина X он и не говорит. Почему, собственно, он должен платить? Он что, лысый?

Господин N беспокойно оборачивается к зеркалу на потолке и вглядывается в собственное отражение. Нет, не лысый, успокаивается он. Поседел немного на висках, но это ему даже идет. Сразу видно — человек всего добился сам, своими руками.