В России почти 40 млн человек моложе 25 лет. Это люди, которые еще почти не успели всерьез повлиять на облик страны. Но именно им принадлежит ее будущее. Большинство из этих людей обычно называют зумерами или поколением Z. Последняя литера латинского алфавита совпала с хронологической чертой, разделяющей два тысячелетия.

Взгляд на общество через призму сменяющих друг друга поколений проник в научную литературу не так давно. Хотя про споры отцов и детей пишут уже как минимум 200 лет, до конца ХХ века эта тема оставалась уделом литераторов и публицистов. Прописку в социальных науках она получила только в начале 1990-х, с выходом академического бестселлера американцев Уильяма Штрауса и Нила Хау «Поколения». Ученые обнаружили, что американская история распадается на циклы, которые состоят из долгих этапов, совпадающих с господством определенных взглядов, ценностей, типов поведения и пиком социальной активности разделяющих их людей примерно одного возраста. Методология американских профессоров быстро пошла в тираж. Теорию поколений стали применять социологи по всему миру. Но еще больший успех ожидал ее в массмедиа.

— К разговорам о поколениях нужно относиться очень осторожно, — предупреждает эксперт Исследовательского центра Восточной Европы при Бременском университете и сотрудник российской Лаборатории публичной социологии Светлана Ерпылева. — Очень часто они ведутся некорректно или по меньшей мере поверхностно. Если проанализировать распространенные представления про любое из поколений, выяснится, что большинство из них — это мифы. Например, существует представление, что раз нынешняя молодежь — поколение Z — выросла в мире интернета, то они как-то особенно взаимодействуют с информацией и технологиями. Но реальными исследованиями это не подтверждается.

Сколько лет зумерам?

Как бы это ни показалось странным, но поколения образуются не по возрастному принципу. Близость дат рождения может быть обманчивой. Гораздо важнее то, что социологи называют формирующими событиями. Чтобы возникла поколенческая специфика, люди на протяжении своего взросления должны пережить сходные процессы и явления, которые делают их похожими друг на друга, но отличными от других возрастных когорт.

— В этом кроется большая сложность, — говорит Ерпылева. — Ведь любое десятилетие протекает в каждой стране по-своему. Есть наши 1990-е, а есть американские. Будут ли сверстники, взросление которых пришлось на это время, думать и действовать одинаково?

Если эпоха перемен 1990-х рассинхронизировала опыт молодых поколений, то на смену ей пришел долгий период глобализации и стабильности, длившийся до середины 2010-х или даже до пандемии ковида. Эти условия были достаточно специфическими, чтобы наложить единый отпечаток на переживавших их людей. Почти по всему миру происходило одно и то же: бум потребления, стремительный рост виртуального мира, компьютерных игр, интернета, социальных сетей, быстрое расслоение общества на богатых и бедных, культура и общение становились все более интернациональными, стирая национальные границы. Поэтому оснований для выделения поколения как социальной единицы существенно больше.

Правда, все эти события и процессы повлияли на всех, а не только на детей и подростков. К примеру, интернет доступен 40-летним в той же степени, в какой и 15-летним. Эпоха определила векторы развития сразу для нескольких поколений. Но именно в молодежной среде ее специфика выразилась наиболее ясно. Поэтому изучать зумеров легче, чем их родителей. Общих черт у поколения рубежа веков больше, а отличий от сверстников в других странах меньше, чем у всех предшественников начиная как минимум с 1960-х.

Хронологической границей, которая отделяет это новое поколение, можно считать вторую половину 1990-х. Pew Research Center в качестве начального года рождения поколения Z называет 1997-й. Следовательно, самым старшим зумерам сегодня 25 лет. С верхней границей сложнее. Обычно ее относят к середине 2010-х. Но проверить это социологически невозможно: самым младшим зумерам сегодня не более 10 лет. Те, кто придет им на смену, совсем дети. И никто не знает, будут ли они чем-то радикально отличаться, кроме греческой литеры «альфа», которую им присвоили публицисты. Формирующие события этого поколения еще не произошли. Или как минимум не завершились.

Конфликт дедов и детей

Противоречия отцов и детей считаются одним из вечных вопросов. Тургенев написал свой роман об этом в 1862 году. Он стал культовым и прочно вошел в курс школьной программы. Времена менялись, но каждые 20–30 лет коллизия повторялась: молодежь бунтовала против своих родителей. Новые люди пореформенной России бросали вызов своим отцам-крепостникам. Но их собственные дети высмеяли их нигилизм. Поколение революции отреклось от старого мира, бросившись строить новый железом и кровью. Их дети — шестидесятники — развенчают культ, в который свято верили отцы. Молодежь 1980–1990-х вписывалась в рынок, выбирала пепси, слушала панк-музыку и употребляла наркотики, а своих родителей презрительно называла совками. Но ничто не бывает вечным. Зумеры оказались первым за два столетия поколением, которое не самоутверждается за счет противостояния своим родителям.

«Конфликт поколений смазан: родители выстраивают партнерские отношения с детьми», — констатируют авторы исследования 2017 года, проведенного по заказу Сбербанка, характеризуя молодежь до 20 лет.

Американские социологи Джудит Треас и Джулиа Дотти Сани проанализировали дневники 122 тыс. родителей из 11 западных стран в период с 1965 по 2012 год и выяснили, что за полвека родители в среднем стали проводить со своими детьми значительно больше времени. В 1960-х средняя мать из США или Европы проводила с ребенком всего 54 минуты в день, а в 2010-х — уже 104 минуты. Еще больше выросло время, которое детям уделяли отцы — с 16 до 59 минут. В России аналогичных исследований не было, но тенденции те же. Детский опыт зумеров объединяет их с родителями. К этому добавляется и общность социальных условий: и те и другие привыкли жить в рыночном, открытом обществе высокого неравенства, но и с высоким уровнем индивидуальной свободы. У предыдущих поколений — миллениалов и иксов — период становления пришелся на тяжелые переходные 1990-е, которые разделили их с собственными родителями. Зумерам проще находить общий язык со своими мамами и папами, которые в большинстве своем терпимо относятся к экспериментам с внешностью, музыкальным или субкультурным особенностям («Сами панковали!»).

— По интервью, которые я проводила с подростками в 2017–2020 годах, видно, что важная для большинства ценность — это представление, что родитель — это друг, что от него не нужно прятаться, что с ним можно обсуждать сложные вопросы. Это нечто новое, что отличается от опыта моего детства, когда родитель — это родитель, а не друг.

В то же время социологи констатируют, что большой ценностный и мировоззренческий разрыв возникает у подростков и молодых взрослых не с родителями, а с поколением бабушек и дедушек. Действительный антипод зумеров — это бумеры, поколение первых послевоенных десятилетий. И этот конфликт сравнительно хорошо осознается.

В 2018 году в тиктоке появился мем, покоривший континенты. В видеоролике девушка-подросток слушает длинную нравоучительную речь пожилого мужчины. А потом невозмутимо пишет на бумаге эту краткую фразу: «Ok, boomer». Это стало паролем. Те, кому за 60, часто поучают, считает молодежь, но учиться у них в действительности нечему. Слишком разные социальный опыт, ценности, мировоззрение. «Ok, boomer» означает что-то вроде «спорить бесполезно; ты, главное, не волнуйся — тебе это вредно». Этой фразой молодые политики отвечают на насмешки седых ветеранов; когда этого недостаточно, молодежь гневно восклицает вслед за Гретой Тунберг: «Как вы смеете?»

Для гнева и отстранения есть социальные причины. Поколение бумеров оказалось самым доминантным в послевоенной истории развитого мира. Некогда молодые бунтари 1960-х захватили власть в обществе и не хотят ей делиться. Жизнь двух следующих поколений прошла в тени детей беби-бума. Они сконцентрировали в своих руках политическую власть: в США, России, Китае, Японии и многих других странах высшие правительственные и политические посты уже много десятилетий занимают люди 1940–1950-х годов рождения. И пока не собираются ее отдавать. Они же доминируют в правлениях банков, корпораций и университетов. Их детям пришлось смириться с этим, удовольствовавшись растущим потреблением эпохи всеобщего процветания. А вот внуки взбунтовались: им не хватает социальных лифтов, да и авторитет существующего социального порядка поистрепался за полтора десятилетия кризиса.

Бунт, но тихий

— Ценностный и мировоззренческий разрыв между молодежью и старшим поколением мы наблюдаем эмпирически в наших опросах, — рассказывает Светлана Ерпылева. — Так же как отличия в оценке текущих политических событий. Протесты в Хабаровске, Шиесе, протесты в Москве, СВО. Группы 65+ и 16–24 практически всегда выступают антиподами.

То же самое наблюдается и в западном мире. «Поколение Z придерживается тех же политических взглядов, как и миллениалы, — пишут авторы исследования Pew Research Center. — И они, как правило, значительно более левые, чем у предыдущих поколений». Парадоксально, но нетто-победители второй половины ХХ века — бумеры свергали своих отцов с социального олимпа под левыми лозунгами бурных 1960-х, чтобы превратиться в оплот социального и политического консерватизма. Но в отличие от них самих зумеры пока не слишком охотно идут на баррикады, хотя их в этом непрерывно подозревают.

— Социологи изучали участников митингов начиная с Болотной, — говорит Ерпылева. — И выяснили, что процентное соотношение подростков, пресловутой «школоты», очень незначительное — считаные проценты. И оно почти не росло. Но с какого-то момента этих подростков стали замечать медиа. И наше восприятие тех же митингов в поддержку Навального сформировалось под влиянием акцентов, расставленных СМИ. Бесконечные спекуляции про «школоту» работали как инструмент делигитимации движения, но почти не отражали реальный уровень участия молодежи.

Похожие феномены есть и в западных странах. Консервативная пресса описывала кампанию Берни Сандерса, движение Black Lives Matter или недавние бунты в парижских пригородах как разрушительные восстания безответственной молодежи. «Само появление подростков в публичном пространстве воспринимается взрослыми как нарушение порядка, — подтверждает Ерпылева. — Поэтому кажется, что их слишком много». Хотя сами подрастающие поколения в массе своей демонстрируют скорее пассивность и эскапизм. Они реже приходят на выборы, меньше участвуют в политическом активизме, чем это делали в их возрасте и продолжают делать их бабушки и дедушки. Их бунт выглядит более заметным, чем он есть на самом деле.

Свои протестные ценности зумеры воплощают не столько через стратегию бунта, сколько через забастовку, отказ от активного участия в принятых социальных практиках, эскапизм. Зато это проявляется на всех уровнях, от рынка труда до культуры.

Например, разделяя со своими родителями и старшими сверстниками социальные и политические ценности, зумеры резко отличаются от них в повседневной жизни. Они значительно меньше склонны к деструктивному поведению. Молодежь 1990-х пускалась во все тяжкие, экспериментируя с наркотиками, алкоголем, ранним сексом и криминалом. Нынешних подростков ко всему этому не тянет. Показатели подростковой беременности в большинстве стран снизились вдвое всего за десятилетие — с середины 2000-х до середины 2010-х. Наша страна не исключение: число беременностей в возрасте до 19 лет упало вдвое и составило 26,4 беременности на тысячу девушек, почти как в США. Молодежь в мире сегодня употребляет алкоголь на 20% меньше, чем 20 лет назад, а в России этот показатель снизился с 2000 года на 40%. Отчасти этот рост трезвости компенсировался популярностью наркотиков, но даже с этим все обстоит лучше — наркотики стали менее разрушительными для здоровья и менее социально опасными, чем винт и героин молодежи 1990-х и 2000-х. Но самый быстрый прогресс затронул насильственные преступления. Подростки и молодые взрослые сегодня совершают их в 3–4 раза реже, чем всего 20 лет назад.

Некоторые социологи видят в этом массовом отказе нового поколения от разрушительных форм поведения даже некоторую угрозу. «Снижение рискованного поведения происходит не благодаря адекватной и критической оценке, а из-за отказа пробовать новое, рисковать, испытывать яркие эмоции. Оставаясь пассивными, послушными и зависимыми от родителей, современные подростки не получают необходимого жизненного опыта и не приобретают самостоятельность, что делает их неготовыми к взрослой жизни», — пишет американский исследователь.

«Молодые люди, скорее всего, будут иметь меньше сексуальных партнеров, чем предыдущие поколения», — утверждает профессор психологии Университета Сан-Диего (США) Джин Твенге про своих соотечественников. По всему миру постепенно повышается возраст начала половой жизни. А значительная часть молодежи сознательно отказывается от секса вообще. В некоторых странах это превратилось в колоссальную проблему, как, например, в Японии и Испании. Появился даже термин — «сексуальная рецессия». У этого феномена несколько причин. Среди них виртуализация жизни: молодые россияне тратят в интернете по семи часов ежедневно. Но есть и другая причина.

Сегодняшнее молодое поколение стало первым за долгие века, которое будет зарабатывать меньше своих родителей. Хуже того, у большинства молодых людей, выходящих на рынок труда, нет и не будет постоянной работы. Огромная их часть будет зарабатывать на жизнь прекарной — неустойчивой — занятостью. Это затруднит для них карьерный и профессиональный рост и сделает недостижимой «американскую мечту». Эмпирические исследования показывают, что низкий доход, неуверенность в завтрашнем дне, плохие жилищные условия и прекарная занятость коррелируют с разными формами эскапизма, включая дефицит сексуальной активности.

На рынке труда происходит нечто похожее на происходящее в интимной сфере. Бумер из того самого видеомема читал молодой родственнице нотацию про то, что нужно быть таким же амбициозным, целеустремленным и трудолюбивым, какими в ее возрасте были он сам и его сверстники. Но молодежь «бастует». Во всех углах земного шара молодые люди не рвутся делать карьеру и карабкаться по карьерной лестнице. В Китае самая массовая молодежная субкультура в дословном переводе называется «лежать на диване неподвижно». В популярных блогах молодые китайцы учат друг друга, как выжить, не выходя из дома и нигде не работая. Явление приобрело такой масштаб, что с ним всерьез борются власти, а социологи посвящают ему монографии. Новая обломовщина быстро набирает обороты в западном мире и России.

Стремление к относительной изоляции от общества проявляется во всем. Сегодняшние старшие школьники и молодые взрослые значительно меньше вовлечены в уличные субкультуры, чем их родители и старшие товарищи 20 лет назад. Зато больше погружены в мир аниме, фанфиков и эстетики коттеджкор, которые исследователи описывают как формы культуры, ориентированные на эскапизм. А вот гламур и демонстративное потребление у молодежи не в моде.

Пуританство и потребительская скромность зумеров, как и их сексуальную сдержанность, можно рассматривать как полурациональную реакцию на мир перманентного экономического и социального кризиса, в котором им довелось взрослеть после 2008 года. Этим можно объяснить и преобладающие в молодежной среде леволиберальные ценности равенства, социальной справедливости, гуманизма и терпимости. Они описывают то, без чего зумеры просто не могут состояться, заняв свое место в череде сменяющих друг друга поколений. И только взрослым, глядящим на них со стороны, все это кажется странной формой сонного инфантилизма, так контрастирующего с ценностями нашей собственной молодости. Но что делать, каковы времена — таковы и нравы.