В Москве живут около полумиллиона евреев. Религиозные представители еврейского сообщества часто кажутся нам закрытыми и несовременными. «Москвич Mag» встретился с тремя евреями, для которых религия и национальная принадлежность имеют большое значение, и попросил рассказать о том, насколько им комфортно в Москве.

Михоэль, 34 года, глава молодежного еврейского клуба в Марьиной Роще:

Михоэль

Я родился в типичной постсоветской еврейской семье. Мама с бабушкой секретничали на идише, мы искали «своих» в титрах фильмов и заголовках газет, но при этом были абсолютно светскими. У нас с одинаковым успехом на Пейсах на столе стояли маца и православный кулич. Хотя мы знали, что в этот день нельзя есть мучное.

Приобщаться к своей культуре я стал в еврейских лагерях, но осознанно соблюдать заповеди иудаизма начал после окончания института. Я поступил на еврейскую образовательную программу для молодежи, где в поездке в Израиль познакомился со своей будущей женой. Я предложил ей прогуляться по городу, но она согласилась пойти только после занятий в синагоге.

Я возглавляю еврейский молодежный клуб в общинном центре в Марьиной Роще. К нам приходят с разными целями: кто-то хочет получить знания о своей культуре, кому-то нужна психологическая поддержка или знакомства с противоположным полом. Кого-то интересуют бесплатные поездки за границу. Мы не против и этого.

Мой круг общения из-за специфики работы в основном составляют евреи, но у меня есть и много друзей разных вероисповеданий, культур и национальностей. Я считаю себя ортодоксальным евреем, хоть и не выгляжу так, так как не ношу религиозную одежду. Быть соблюдающим тяжело. Прямо как в спорте — если прийти в зал и сразу начать со стокилограммовой штанги, тренировки можно быстро возненавидеть. Так и в иудаизме — человек должен взять на себя столько заповедей, сколько он может исполнять.

Мое утро начинается с благословения «Модэ ани». Я благодарю Бога за то, что проснулся. У этой молитвы есть и практическая польза. Еврей не может позволить себе разлеживаться, когда перед ним Бог. Он должен сразу встать и не ждать следующего будильника. После того как я встал, я делаю омовение рук. Перед моей кроватью всегда стоит тазик с кувшином. Омовение — очень важный обряд, потому что на кончиках пальцев остается духовная нечистота, которую нужно смыть. Затем я благословляю Всевышнего перед завтраком и после него иду в синагогу.

Еще есть такая штука, как тфилин — коробочка, в которой находятся написанные на пергаменте отрывки из Торы. Их у меня две — для головы и руки. Я привязываю их к себе ремешками на несколько минут и таким образом соединяю свои сердце и ум со Всевышним. Можно сказать, что это самый древний Wi-Fi-передатчик.

У меня нет необходимости разговаривать со своими детьми о религии. Они живут в ней. Для них омовение — это как для другого ребенка почистить зубы. Наверное, они видят, что все эти обряды важны для родителей и поэтому воспринимают их как норму. Приведу забавный пример: в Америке одна афроамериканка, когда ее ребенок просил что-нибудь купить в магазине, запрещала ему под предлогом, что это не кошерно. Как-то это увидела еврейская семья. Женщина объяснила, что не знает, что значит это слово, но видела, как это работает. Еврейские семьи так говорят своим детям, и они сразу замолкают. Я могу подтвердить. Если я прошу детей выключить мультики, потому что скоро Шаббат, они сразу же это сделают.

Религия во всем помогает мне в жизни. Я нашел для себя такую метафору. Я воспринимаю законы Торы как компас для моряка. Его тяжело назвать ограничением. Если навигатор и интернет не работают, он показывает, куда плыть, дает правильный вектор. Тора — это не клетка, а стрелка, по которой ты идешь и не хочешь с нее сходить.

С жесткими проявлениями антисемитизма я не сталкивался. Один раз мне крикнули «марш в свой Израиль», но я отшутился, сказал, что приехал с Украины. У нас есть праздник Суккот. Мы выходим на улицу с куском пальмовой ветви и цитрусовым плодом и поздравляем прохожих. В Москве самое негативное, что может произойти — кто-нибудь фыркнет «жиды». Но большинство реагирует нормально — либо просто проходят мимо, либо улыбнутся, поздравляют в ответ.

Стереотипы о сильно верующих небезосновательны. Многие ортодоксальные евреи растут без телевизоров и телефонов и действительно мало знают о современной культуре. Для многих может казаться удивительным, что такой человек ни разу не был в Третьяковке или не слушал Чайковского, но отсутствие такого привычного для нас опыта не делает еврея менее духовно культурным. Для него это понятие значит совсем другое — в жизни ортодоксального еврея есть свои непрочитанные и неуслышанные значимые культурные произведения. Я, к примеру, могу быть не в курсе новинок кино и театра, но это не делает меня человеком хуже. Если со мной хотят общаться только для того, чтобы обсуждать новинки проката, то пусть поищут кого-то еще. Мне более приятно говорить о незыблемых вещах, которые не меняются с появлением нового айфона.

Москва очень комфортный город для евреев. Здесь множество общин, кошерных ресторанов и организаций с довольно насыщенной деятельностью. В Москве есть все условия для того, чтобы вести еврейский образ жизни, было бы желание. Из дискомфорта — суета и снобизм, присущие этому городу. Этому как раз оппонирует еврейская община, привнося спокойствие и теплоту. Минусы есть, но их немного. Хотелось бы иметь больше кошерной продукции в сетевых магазинах, и в Шаббат размеры Москвы сильно усложняют жизнь соблюдающих. В этот день нельзя пользоваться транспортом, поэтому людям приходится добираться из общины в общину пешком. Если на машине это расстояние можно проехать за пять минут, то пешком нужно будет добираться все сорок.

Шаббат сильно влияет на жизнь евреев, которые не строят свою жизнь в пределах общины. Им иногда приходится подстраивать работу, встречи, но москвичи-неевреи быстро привыкают. При этом у этого праздника есть и положительные стороны. Шаббат — это наш вид цифрового детокса, который так сейчас моден.

Я живу в большом еврейском гетто в Марьиной Роще и выезжаю оттуда нечасто. Здесь есть целая экосистема для жизни евреев. Школы, садики, рестораны — все еврейское. В Марьиной Роще специально покупают или снимают квартиры, чтобы жить в еврейской общине. Если сравнить это место с похожими районами, то аренда в Марьиной Роще немного дороже. Я связываю это с повышенным интересом со стороны еврейского сообщества.

Мои любимые «еврейские» места в Москве — это ресторан «Иерусалим», мясной магазин на Октябрьской улице, Еврейский университет в Отрадном и еще один ресторан в «Афимолле». Еще мне очень нравится Еврейский музей и центр толерантности. Для москвичей-неевреев это знаковое культурное место. Я часто бываю там, если хочу получить порцию культурного досуга. Для этого мне достаточно перейти улицу. При этом отдыхаю я нечасто, потому что много работаю. Кроме выставок могу еще выехать на квест. Мы даже думали делать еврейские квесты у себя в районе, но не сложилось.

В Москве есть несколько крупных организаций, представляющих разные течения иудаизма. Конечно, есть евреи, которые мало контактируют с представителями других течений, но если у еврейского сообщества в Москве будет крупная беда, все объединятся. Я отношу себя к течению Хабад, но общаюсь с радостью со всеми.

Иудаизм не запрещает то, что так любят многие москвичи — много покупать, проводить время в кафе и барах. Просто у верующего человека эта потребность отпадет сама по себе. В какой-то момент он поймет, что подобный образ жизни его не обогащает. Конечно, даже соблюдающие евреи могут давать слабину. Я знаю людей, у которых начинается ломка, если матч их любимой команды выпадает на Шаббат. У меня таких проблем нет. Можно сказать, что я словил иудаистический дзен. Меня ничего не беспокоит.

Яна, 23 года, основательница Еврейского клуба в НИУ ВШЭ и продюсер в креативном агентстве:

Яна

Я всегда знала, что я еврейка, но до средней школы не распространялась об этом за пределами семьи. Потом начались поездки в еврейские лагеря, и я осознала масштаб культуры, к которой принадлежу. Мне захотелось транслировать свою национальную принадлежность во внешний мир. Часто я ловила себя на мысли, что говорю о том, что я еврейка, еще до вопроса о национальности. Наверняка когда вы знакомитесь с кем-то и вас спрашивают о профессии, вы говорите, что вы журналист. Представьте, что вам так классно от того, чем вы занимаетесь, что вы представляетесь журналистом сразу при встрече. У меня так с национальностью.

Когда я поступила в университет, мне захотелось начать делать то, что делали для меня в детстве в лагерях — рассказывать о еврейской культуре так, чтобы люди захотели к ней приобщиться. Еще я знала, что в Вышке много еврейских ребят, и мне очень хотелось с ними познакомиться. Так у меня родилась идея сделать Еврейский клуб. Мы провели несколько пробных мероприятий, чтобы доказать университету, что подобный клуб кому-то нужен, а потом официально зарегистрировались.

В Еврейский клуб в Вышке могут приходить все. Процентов тридцать-сорок нашей аудитории — неевреи. Мы не религиозная организация, но так уж вышло, что наша культура сильно связана с праздниками. Мы отмечаем Хануку, Пейсах, еврейский Новый год. У нас проходят лекции со спикерами-евреями, просмотры фильмов, связанных с еврейской тематикой, и мастер-классы израильской кухни. Раньше я была одним из главных действующих лиц в клубе, но после окончания университета помогаю только во внешней коммуникации.

Я не могу назвать себя полностью соблюдающей. При этом я отмечаю все праздники, стараюсь следовать тем заповедям, которым могу следовать, не ем свинину и стараюсь не смешивать мясное с молочным. Я уверена на 95%, что мой будущий супруг будет евреем. Он может быть и светским человеком, но мне важно, чтобы он как минимум знал ключевые аспекты своей культуры.

Если говорить про детей, то я хотела бы привить им нашу культуру. Чтобы они не сильно от меня отличались — были такими же евреями, как и я. В нашей культуре нет того, чему можно противиться. При этом если для них национальная принадлежность будет иметь другое значение, то я готова к диалогу. Я приму своего ребенка любым.

С антисемитизмом я сталкивалась на бытовом уровне. Меня задирали в школе, но не думаю, что это из-за нелюбви к евреям вообще. Один раз ко мне в трамвае подошла сумасшедшая на вид женщина, подсела ко мне и начала говорить, что «жиды во всем виноваты». Антисемитизм я объясняю тем, что мы всегда были не похожи на других и никогда не отрекались от этого. Что бы ни происходило, мы не отказывались от своей культуры. Людей, которые хотели этого, страшно бесит наше упорство.

За мою жизнь отношение к евреям в Москве поменялось в лучшую сторону. Когда мне было 10–12 лет, мама просила убрать звезду Давида под кофту на улице, а сейчас евреем быть модно. Я знаю людей, которые готовы принять иудаизм для получения израильского гражданства. Люди просекли фишку, что у нас есть своя община и теплый Израиль с морем. Многие москвичи хотят иметь к этому доступ.

Среди моих друзей где-то 60% — евреи. Это произошло само по себе. Жизнь сводит меня с евреями. Даже на работе, куда я пошла после института, нашлись евреи. Мне нет разницы, с кем проводить время. Я всегда рада пригласить своих нееврейских друзей в компанию к евреям. Какого-то специального еврейского досуга у нас нет.

Московские евреи отличаются от евреев в Израиле. Мы гораздо больше убеждены в своей идентичности потому, что вокруг нас меньше других евреев. Я думаю, что если выделять нас как сообщество, то московская власть относится к нам хорошо. Мы с уважением относимся к их законам, и они не вмешиваются в нашу жизнь.

Образ жизни современных москвичей нисколько не противоречит моим убеждениям. То же самое я могу сказать про многие современные тенденции, например феминизм. Иудаизм — одна из самых феминистических религий в целом. У нас очень большая роль у женщины.

Совмещать еврейский и современный образ жизни очень просто — разница проявляется в личных мелочах. Я не ношу короткие юбки и не ем свинину. Это никак не выделяет меня среди окружающих. Уверена, что носят длинные юбки и не едят свинину не только соблюдающие еврейки.

Мирьям, 42 года, главный врач клиники «Рамбам-центр»:

Мирьям

Я родилась в еврейской семье в Киеве. Мы поддерживали традиции настолько, насколько это было принято в позднесоветские годы. Дети воспитывались на еврейских книгах, в семье часто обсуждали историю и культуру нашего народа. Мы ходили на выставки и спектакли, связанные с еврейской тематикой. Несмотря на то что в то время был еще сильно распространен антисемитизм, я его на себе не испытывала. Одноклассники и однокурсники уважали мои ценности. Возможно, с их стороны были определенные выпады, но я не воспринимала их негативно, так как была уверена в своем еврействе, гордилась им. Среди преподавателей было много евреев, которые брали над нами шефство — это была и помощь, и более требовательное отношение.

Религиозные ценности в моей семье проговаривались, но не являлись определяющими в нашей жизни. Например, мы не ели свинину, но не соблюдали полностью кашрут. Все изменилось после школы. Родители искали мне варианты летнего отдыха и практически случайно выбрали религиозный лагерь. Никто не предполагал, что это поменяет мою жизнь. Общаясь с религиозными людьми, я нашла ответы на вопросы, которые задавала себе с детства, и начала стремиться быть соблюдающей.

Из Киева после свадьбы я уехала сначала в США, а затем в Москву. Здесь мужу предложили работу, и мы остались. В Москве я уже 19 лет. Могу сказать, что это один их самых комфортных в мире городов для евреев. Я не встречаю в Москве бытового антисемитизма. Здесь все с пониманием относятся к тому, что ты не можешь прийти в субботу на работу или на учебу. В университет можно принести справку о том, что ты соблюдающий представитель общины, и не возникнет проблем, с которыми я сама сталкивалась в молодости. Московским евреям очень повезло: у них есть такой выбор мероприятий, мест, куда можно отдать учиться своих детей, которого нет у евреев в каком-нибудь Марокко или в других городах поменьше.

В Москве огромный выбор досуга, не связанного с еврейской культурой, но на него нужно время. Я директор и главный врач Российско-израильского медицинского центра «Рамбам». Работа составляет большую часть моей жизни, поэтому выходные я стараюсь проводить с семьей. У меня четверо детей. Моя старшая дочь поступила в университет в Израиль, а младшие учатся в еврейской школе. Я отдала их туда, чтобы они с детства жили в среде с близкими нашей семье ценностями. Конечно, мне бы хотелось, чтобы мои дети выросли соблюдающими и продолжали наши традиции, но понимаю, что это их выбор. Хоть, может быть, и не близкий и болезненный для меня.

Когда я и мой муж располагаем временем, то ходим всей семьей в парки, летом выезжаем на природу в российские регионы. Можем пойти и в театр, но постановка должна вписываться в мои представления о том, что должны смотреть я и дети. В прошлом году мне советовали сходить на очень успешный спектакль, где все действо на сцене были голые люди, но мы не пошли. В иудаизме есть понятие культуры тела или одежды. С кафе и ресторанами проблем нет, но едим мы только кошерное. Могу выделить ресторан «Авив» в Жуковке, «Иерусалим» и новый ресторан в Сокольниках при горской общине.

Что касается досуга вне семейного круга, я могу встретиться с друзьями из брильянтового клуба Елены Ищеевой, в котором участвуют женщины руководительницы и предпринимательницы. Многие мои друзья — неевреи. Если встречи проходят в субботу, я остаюсь дома, и все относятся с пониманием. Максимум, что я могу — зайти в пятницу вечером ненадолго на какое-нибудь очень важное для меня мероприятие, например на встречу одноклассников, которые бывают редко.

Я не могу ответить на вопрос о том, как мне помогает в жизни религия, точно так же, как сказать, чем мне помогает то, что я девушка. И то и другое для меня одинаково естественно. Я, как врач, часто вижу, как Всевышний помогает в тех или иных сложных ситуациях. У меня нет сомнений в правильности моего выбора. Религиозному человеку легче жить потому, что он воспринимает свалившиеся на него проблемы как часть единого плана, по которому существует мир. Религиозные люди всегда помогают другу другу. Мы — большущая семья.

Религиозный человек точно такой же, как и любой другой. У него есть свои слабости и сильные стороны, те же соблазны, что и у нерелигиозных. Об этом нечасто говорят, но в таких сообществах есть свои порядочные и непорядочные люди. Религия не является панацеей, соблюдающий человек не обязательно праведный. Я понимаю, что некоторые ортодоксальные евреи не стремятся вырваться в «открытый» мир, взаимодействуют только с людьми из общины. При этом другая часть нашего сообщества ощущает себя в «открытом» мире точно так же. Все зависит от того, чувствует ли человек гармонию с собой.