О прогулках в Филевском парке, полчищах уборочной техники, обеде с Филипом Глассом и концерте в «Зарядье».

Я родился…

В Москве. Мои предки с XIX века жили в Хамовниках. Нашей семье принадлежал особняк, с одной стороны от которого была церковь, а с другой — дом, где жил Павел Флоренский. В середине 1950-х годов наш дом был снесен, и на этом месте построили шестиэтажный дом, в котором я родился и живу всю жизнь. А на месте церкви находится детская площадка.

Сейчас живу…

В Москве и Подмосковье, в Нью-Йорке и Нью-йоркской области. Потому что все это вместе — эффективная форма медитации.

Люблю гулять…

На Патриарших, у Новодевичьего монастыря, в Филевском парке и много где еще. Вообще я люблю гулять там, где тихо, где нет толп и тусовок. У Рахманинова в одном очень известном романсе есть такие слова: «Здесь хорошо, здесь нет людей». Именно в поисках природы и уединения я и отправляюсь гулять либо в парки (причем именно в такие места, где не аттракционы и прочий «активный отдых», а просто лес, река или пруд и тишина), либо в тихие городские переулки и желательно в такие часы, когда там почти никого нет. Обычно я хожу быстро, когда мне куда-то надо по делам, но когда гуляю — хожу очень медленно. Скажем, в Филевском парке я знаю, что на главной аллее всегда из динамиков орет какой-то музон, причем даже в позднее время, поэтому сразу от входа ухожу в сторону, чтобы этого не слышать. Ну согласитесь, это дикость: в лесу с деревьев раздается тынц-тынц.

Мой любимый район…

Патриаршие, Пречистенка, Покровка—Маросейка и переулки вокруг.

Понимаю, что в Москве много хороших ресторанов…

…но стараюсь в них не бывать. Почему я должен есть под громкую назойливую музыку и перекрикивать ее, пытаясь что-то сказать собеседнику и услышать его? К сожалению, иногда все-таки приходится это проделывать, если нет возможности встретиться с кем-то не в ресторане. Эта проблема не только в Москве, а везде в современном мире. Что касается вкусной еды, я совсем не гурман, и мне как-то неинтересно думать о том, куда бы пойти, чтобы съесть что-то эдакое, долго сидеть там и ждать, когда принесут то, что я заказал. Мне просто жалко времени. Кроме того, я вегетарианец, а Москва в этом смысле не самый приспособленный город. Плюс к этому я, например, не ем чеснок. Поэтому я всегда спрашиваю у официанта, нет ли чеснока в том блюде, которое я выбрал. Официант уходит, потом возвращается и говорит: чеснок там есть. Тогда я спрашиваю: а можно его туда не класть? Официант опять уходит, опять возвращается и говорит: простите, нельзя. Тогда я снова начинаю изучать меню, и это очень долгий и скучный процесс. Однажды мы с Филипом Глассом сидели в ресторане в Парме. Он тоже вегетарианец. Нам очень порекомендовали ризотто с грибами. Мы оба его заказали. Я, как всегда, спросил про чеснок. Выяснилось, что он там есть, но можно его и не класть. Тогда Гласс говорит: отдайте весь его чеснок мне!

Иногда кто-то меня вытаскивает в какое-то вкусное место, например несколько раз я был в ресторане «Москва—Дели», меня туда привел Ваня Вырыпаев. Потом еще один друг туда же. Узнаваемые индийские запахи, интерьеры. Конечно, все это в Москве выглядит как аттракцион для тех, кто пресытился гламурной едой и соответствующим видом ресторанов, но если отнестись к этому просто как к месту, где хорошие люди хорошо готовят индийскую еду — все здорово.

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

Москвичи не берегут свой город. Позволяют делать с ним все что угодно. Вот, скажем, петербуржцы не позволяют вмешиваться в исторический облик города. И — почувствуйте разницу. Москвичи недоброжелательны. Не все, конечно, но в целом от Москвы ощущение агрессивное.

В Москве лучше, чем в других мировых столицах…

Ну, пожалуй, метро. Оно еще и дешевле. Пока.

Изменений к лучшему в Москве…

Намного меньше, чем изменений к худшему. Изменения к лучшему — это новое метро, красивая новая архитектура и другие интересные градостроительные идеи, которые двигают город вперед, не вредя ему. Например, мне нравится зал «Зарядье», «Сити», нравятся новые парки («Зарядье», «Музеон») и нравится, как обновили старые парки («Сокольники», парк Горького).

Негативные изменения — это уничтожение исторического облика города, то есть зданий, которые надо беречь. А также это катастрофический вред, который наносится экологии города. Поэтому ответ на эту часть вопроса будет длинным.

Мне категорически не нравится и вызывает крайнее возмущение и отчаяние уничтожение старых зданий, из которых, собственно, и складывается облик и дух старой Москвы. На их месте появляются отвратительные, удручающе безвкусные сооружения или (что в каком-то смысле еще хуже) новые «копии» старых зданий. Всего этого ужаса гораздо больше, чем хорошей архитектуры.

Вряд ли может нравиться применение ядовитых реагентов, убивающих все живое и фактически уже необратимо превративших Москву в зону заражения. Даже если это прекратить прямо сейчас, эффект будет длиться на протяжении десятилетий.

Вряд ли может нравиться варварское уничтожение деревьев.

Вряд ли может нравиться круглосуточное круглогодичное курсирование полчищ уборочной техники, которая просто ездит кругами с диким грохотом, ничего не делая, окончательно отравляя воздух дизельными выхлопами. За последние годы мы привыкли к тому, что по городу катаются все эти тракторы «Беларусь» с цистернами, «КамАЗы» с пылесосами, издающие звук самолета перед взлетом, разные виды погрузчиков, у которых для виду что-то лежит в ковше, и машин для чистки улиц, которые ездят с поднятыми щетками. Однажды я остановил такую грохочущую машину в час ночи в переулке, где вообще-то полная тишина, и спросил водителя, зачем он ездит туда-сюда. Он ответил: «У меня приказ проехать тут по каждому переулку 16 раз. У меня стоит навигация ГЛОНАСС, и все отслеживается».

Вот так. И всем известно, что это такой новый вид распила бюджета.

Вряд ли может нравиться то, как в центре сузили проезжую часть улиц и расширили тротуары. Садовое кольцо — апофеоз идиотизма. Все это сделано в основном очень неудобно и не облегчает движение, а затрудняет его, а во многих местах создает опасность (например, пересечение Пречистенки с Садовым кольцом и многие другие точки).

Все, что касается парковки — ужасно. Да, должна быть система платных парковок, но она должна быть удобной, гибкой, как это сделано в крупных городах многих стран, а не так, как в Москве.

Плиточное и асфальтовое безумие, которое не прекращается никогда, — изощренная пытка. Например, брусчатка на Пресне пролежала много десятилетий, потому что все было сделано как следует. Я уж даже не буду говорить о том, сколько держатся подобные вещи в европейских городах. Но сейчас в Москве речь, в принципе, не идет о том, чтобы один раз сделать хорошо. Все делается исключительно для того, чтобы процесс переукладки плитки и асфальта никогда не заканчивался.

А все эти пластмассовые пальмы и цветы, миллиарды лампочек и прочие бесконечно пошлые «украшения» — просто дурной сон. Гигантская театральная декорация из спектакля, поставленного в психушке.

Все это вместе взятое превращает Москву в систему, в которой существовать очень тяжело физически, энергетически и эстетически. В городе должно быть удобно, причем удобно не только миллионерам и хипстерам, но людям всех поколений и социальных слоев.

В Москве мне не хватает…

Кислорода. Например, в Нью-Йорке, даже в самом центре, всегда ощущается воздух. В Москве мы задыхаемся, а, скажем, часам к 5 утра в центре просто хочется перестать дышать, потому что вместо воздуха — выхлоп.

В концертном зале «Зарядье» 5 апреля…

Я сыграю сольную программу «Волнение». В первом отделении — два композитора на букву Ф, у которых день рождения в один день (31 января) — Франц Шуберт и Филип Гласс. Гласc написал специально для меня сочинение под названием «Distant Figure (Passacaglia for piano)» — это будет российская премьера.

Во втором отделении — премьера моей музыки к спектаклю Ивана Вырыпаева «Волнение». Премьера самого спектакля в БДТ — чуть позже, 18 апреля.

В следующем сезоне в «Зарядье» будет премьера моего двухчасового цикла песен «16+», написанного для гениальной певицы Надежды Кучер. Два часа музыки на стихи женщин-поэтов от XXIII века до Р. Х. до Веры Полозковой. А альбом этот выйдет уже в начале апреля.

И еще в следующем сезоне в «Зарядье» будет два концерта, где я буду играть свои сочинения вместе с оркестром «Гнесинские виртуозы» — это молодежный оркестр, состоящий из учеников Гнесинской школы. Я сам учился там, и вот уже 30 лет школой руководит выдающийся дирижер и педагог Михаил Хохлов. Именно он и будет за дирижерским пультом. А вместе с нами будут играть уникальные музыканты, с которыми я сотрудничаю уже не в первый раз — именно те, кто разрушает границы между классикой и рок-музыкой, электроникой и акустикой: певец Александр Коренков, скрипачка Ася Соршнева, альтист Сергей Полтавский, бас-гитарист Сергей Калачев (Гребстель) и барабанщик Владимир Жарко.

Фото: из личного архива Антона Батагова