Я часто публикую истории про моих дочерей в фейсбуке, а с недавнего времени еще и колонки про них пишу. Поэтому, сев за текст про родителей, которые делятся подробностями жизни своих детей в соцсетях, я решил начать с себя.

Усадил рядом обеих дочерей: «Расскажите мне, дети, страдаете ли вы от того, что папа постит про вас в интернете?» Дочек, которые называют меня не иначе как отцом, который срубает лайки на собственных детях (это когда они в хорошем настроении), или папашей, готовым продать детей за лишний лайк (это когда в плохом), не пришлось упрашивать дважды.

— Пару лет назад на свой день рождения я делала доклад в университете, — начала старшая, Оля. — Очень хороший доклад, между прочим. Думаешь, все обсуждали мой доклад? Нет, потому что накануне ты написал пост про тот самый день, когда я родилась. И только я закончила, как понеслось: «Ой да, мы все читали, что ваш папа написал. Так смешно, так интересно! Как они с мамой думали, что у них мальчик родится, ха-ха, и даже на всякий случай заранее называли вас Ванечкой!»

На мое скромное замечание, что пост этот все же не совсем правильно считать вторжением в личную жизнь, так как там описываются события, предшествующие ее рождению, дочь ответила:

— Так ты же меня затегил! Все мои френды прочли этот пост как историю про меня! И потом, ты ж еще фотографии выложил! Где ты только взял такие? В халате каком-то…  Почему мои коллеги и преподаватели должны видеть меня в халате?

На этот вопрос у меня не было ответа. Впрочем, его можно считать риторическим, так как мои дочери давно имеют право вето на публикации всех своих фотографий в соцсетях. С одной стороны, знаете, эстетическое чувство — такая тонкая вещь. Мне нравится, а она говорит: «У меня тут щеки». С другой, они, в общем-то, правы: я давно понял, что из двадцати фотографий, которые я делаю, у меня получается максимум одна хорошая, зато из двухсот — минимум две гениальные. Так что теперь, если я хочу опубликовать селфи с младшей дочкой Асей в сети, я прошу ее нас снять, обработать фотографии и прислать мне те варианты, которые ей понравятся. Что касается старшей, то она сейчас большей частью живет далеко, и общаемся мы по ватсапу. Иногда я украдкой делаю фотографии с экрана телефона во время нашего разговора, но, конечно, никогда в жизни не посмею их опубликовать. В общем, с фотографиями мы более или менее разобрались, а вот с историями, которые я про них пишу, все пока немного сложнее.

— Меня бесит, что мои училки знают обо мне все, — подключается к нашему разговору Ася. — И пересказывают перед всем классом, что ты там про меня пишешь. Или мама какой-нибудь одноклассницы читает твой фейсбук, и потом они обсуждают с дочкой смешные истории про меня. Это нормально вообще?

Конечно, это не нормально. Я виноват, Ваша честь. Я кругом виноват, но разве ж я один такой? Вот у меня есть друг, отличный отец, так он однажды написал в фейсбуке, что у дочки первое свидание и он очень волнуется. Она, конечно, тут же ему выдала по первое число, написала: «Удали немедленно!», и друг мой тут же все стер и понял, какой он, в сущности, придурок. С тех пор он, кстати, исправился и спрашивает у дочери разрешение на все публикации, которые ее касаются. Так что и я могу измениться! Ну и потом, Ваша честь, я не так безнадежен, у меня даже нет инстаграма! А ведь именно инстаграм то самое место, где совершается большинство преступлений в области sharenting — это такое специальное слово, гибрид share («делиться») и parenting («воспитание детей»), которое описывает поведение родителей, которые бесконечно делятся в соцсетях фотографиями и другими подробностями жизни своих чад.

Согласно исследованию, проведенному компанией AVG, специализирующейся в области кибербезопасности, почти четверть младенцев в развитых странах начинают свою виртуальную жизнь, еще не появившись на свет божий, — с первого УЗИ, которое счастливая беременная мама или ее муж выкладывают в соцсети. Что уж говорить о родившихся детях — то же исследование показало, что у 92% малышей «виртуальная личность» появляется еще до того, как им стукнет два года. Конечно, родителей можно понять, Ваша честь, ведь их крошки такие пупсики, такие сладкие и такие забавные — ну как этим не поделиться?

Но у меня плохие новости для всех, кто годами выкладывал своих беззащитных крошек в сеть: пупсики подросли. На наших глазах стремительно приблизилось к совершеннолетию первое поколение, все подробности жизни которого — с рождения или с младенчества — были доступны онлайн: фейсбуку в этом году исполняется 15, YouTube — 14, а инстаграму — девять. И вторая плохая новость: у этих обидчивых мальчиков и девочек, выучивших слово «травма» практически одновременно со словом «плейстейшн», гораздо более высокие требования к интернет-прайвеси, чем у их родителей. В еще одном недавнем исследовании американские ученые попросили 250 детей в возрасте от 10 до 17 лет составить для своих родителей правила пользования гаджетами и поведения в сети. Требование «никогда не постить ничего про ребенка без его разрешения» оказалось на втором месте — сразу после правила «всегда откладывать в сторону гаджет, когда ребенок пытается сказать что-то важное».

Больше всего, судя по моему опыту и тому, что я слышу от друзей, подростков бесит, когда родители постят что-то из их карапузного прошлого. Одна моя знакомая рассказывала, как в канун Рождества выложила у себя в инстаграме забавное старое видео, где ее совсем маленький сын, которому сейчас 11, басом поет «Джингл Беллз». Это увидела мама его одноклассника, показала своему сыну, а тот тут же настрочил герою видео в ватсап. Сын моей знакомой устроил ей дикую истерику, потребовал немедленно все убрать (что и было, конечно, сделано), «потому что он там маленький, как лох», а также настоятельно попросил удалить всех мам одноклассников из друзей (это требование моя знакомая справедливо сочла чрезмерным). Дочь Ася имеет ко мне схожие претензии, которые она формулирует так: «Ты еще любишь писать о том, как я была совсем маленькая. Я понимаю, конечно, эти истории самые смешные. Но у людей же все смешивается в голове, и они думают, что я до сих пор такая тупая! Ах, это та самая Ася, которая не хотела есть блинчики с шоколадом, потому что мечтала стать балериной! Не о такой популярности я мечтала… »

Несколько более благосклонно дети относятся к случаям, когда в сеть попадают их достижения — кубки, награды, грамоты, дипломы, рисунки, стихи, которые постят гордые родители. Дочь моей близкой подруги не любит, когда мама выкладывает ее фотографии, а вот с рисунками ситуация другая: сначала кокетливое «Ну мам, ну зачем ты вывесила, неудачный же рисунок!», через час вкрадчивое «Ну как там, что сказали, кто лайкнул?», а в следующий раз так и вовсе «А ты этот рисунок опубликуешь у себя?» Похожие истории я слышал и от других своих знакомых. Но и тут, дорогие родители, есть неважные новости: психологи (эти новые пастыри эпохи травм и бесконечных жертв абьюза) считают, что когда мы прилюдно хвастаемся достижениями наших детей, то искусственно создаем завышенные ожидания, которым ребенок вовсе не должен соответствовать. А потому, добавляют психологи с недобрым прищуром, каждый из нас, прежде чем запостить очередную грамоту или гениальный рисунок, должен спросить себя: делаем ли мы это для блага детей или чтобы потешить собственное тщеславие? И если второе (а кто без греха?), то от публикации следует отказаться. В общем, взрослая сознательность и детская цензура делают свое дело: звездные родители закрывают свои блоги, а не слишком звездные родители все чаще фильтруют базар и контент в соцсетях. Нам остаются закрытые группы, эзопов язык и конспиративные встречи с фотоальбомами по четвергам. Хотя бывают и исключения.

В январе этого года много шума наделала колонка журналистки и блогера Кристи Тейт в «Вашингтон Пост» под длинным названием «Дочь попросила меня перестать писать о моем материнском опыте. Вот почему я не могу пойти на это». Автор рассказала, что купила девятилетней дочке на Рождество компьютер, а та на следующий день загуглила маму и обнаружила в сети массу статей и постов про себя, да еще и с фотографиями. Девочка очень расстроилась и попросила маму «убрать это все из интернета» и больше ничего про нее не писать. В результате они договорились, что Кристи не будет публиковать фотографии дочери без ее согласия и обещает обсуждать с ней темы статей, если те будут ее касаться. При этом Тейт добавила, что не готова перестать писать о своем материнском опыте: «Моя дочь не просила себе в мамы писательницу, но так уж вышло, что я пишу. И отрезать сейчас эту часть моей личности было бы не менее жестоко и оскорбительно для наших отношений, чем продолжать писать, не заботясь о ее чувствах».

Колонка вызвала сотни гневных комментариев («Купи себе собаку и пиши про нее!», «Заведи кулинарный блог и отстань от бедной девочки!») и десятки разгромных статей, после чего Кристи перевела свой блог в закрытый режим, и ни одного газетного текста, написанного ею за прошедшие полгода, мне обнаружить не удалось.

Пересказав дочкам эту историю, я добавил, что, в принципе, защищать Кристи не берусь, тем более что она писала реально обидные для дочки вещи. Но в одном ее понимаю и поддерживаю: так уж вышло, что я тоже пишу истории про свою, вернее, про нашу жизнь, из которой вас невозможно вырезать, потому что вы, дети, — лучшая ее часть. Поэтому я тоже хотел бы продолжать про вас писать, если, конечно, вы не против. Ну и так уж повезло мне, что дети мои снисходительны. Не то чтобы они сказали мне: давай, пап, конечно, пиши, — но и запретить, в общем, не запретили. А Ася даже сказала:

— Но вообще-то есть и плюсы в том, что ты пишешь про нас.
— Спасибо, — говорю, — и какие же?
— Я просто иногда не помню, что со мной происходило в детстве. И тогда могу взять твои истории, перечитать и вспомнить.
Так что вот, Ваша честь, поблажка мне вышла. Не буду пока собаку покупать.