В моей семье три поколения журналистов, а я вот сбилась с пути. Я окончила журфак, но с третьего курса университета четко понимала, что ничем не хочу заниматься, кроме как быть предпринимателем. У меня в детстве были две мечты: я хотела, чтобы у меня были красивые ноги и много денег. С ногами оказалось легче, чем со вторым пунктом.

В какой-то момент мне пришлось выбирать между Россией и Италией, и, чтобы остаться в России, но соединить это как-то с бизнесом, я выбрала ткани. Можно было торговать кафельной плиткой, мебелью, но это было далеко от меня, и я выбрала ткань. Я ничего не смыслила в швейном деле, просто поехала в Италию, взяла справочник «Желтые страницы» в Милане и посетила по списку предприятия, названия которых показались мне интересными. Швейные ателье — бизнес, который можно начать почти без вложений: стол, стул и идея. Все свои предприятия я именно так и начинала, и потому мне кажется, что и до сих пор так можно начать совершенно успешное дело. Просто идея должна быть всепоглощающей.

В одном из этих ателье я нашла красивейшие каталоги тканей и поняла, что если они нравятся мне, то будут нравиться и другим женщинам. Я поехала в компанию, которая их выпускает. Я была абсолютный профан и не знала, что попала в мировой топ предприятий. Открыла дверь и на голубом глазу сказала, что у меня крутейшее ателье в России, а у вас такие хорошие ткани, которые просто предназначены для нас. Там сказали, что до этого они снабжали только дипломатический корпус, но готовы попробовать. Это были самые-самые начальные годы перестройки, никто не понимал, как можно купить ткань за 100 евро, когда есть прекрасные китайские по три, потому что европейские ткани еще не вышли на российский рынок. Пришлось создать собственное ателье, которое стало очень успешным, с более чем тысячей клиентов.

Итальянская компания, в которую я попала, оказалась отличным партнером. Не в смысле вложений — они почти не замечали российский рынок, но в смысле школы. У них многому можно было научиться, они делали ткани для Dior, Balenciaga и Yves Saint Laurent. Например, можно было присутствовать во время работы группы дома Valentino, которая подбирала ткани для коллекции. Сейчас это просто невозможно представить! Я много лет работала с ними в Париже на Premiere Vision — это крупнейший регулятор в мире моды. Это проходящая дважды в год выставка, на которую съезжаются люди со всех стран мира.

Я основала свое предприятие в 1999-м. С тех пор мир сильно изменился в связи с растущими информационными потоками, но все равно до сих пор в текстиле многое передается из уст в уста, от поколения к поколению. Это преимущество европейских стран, это невероятный опыт, который нигде нельзя получить, о нем нельзя прочитать, его можно только подсмотреть, выспросить. Создание текстиля и ткани — это не учебник по менеджменту. Даже в создании рисунка для ткани огромное количество секретов. На самом деле совсем не просто нарисовать на бумаге три цветка, расположив их в хаотическом или раппортном, повторяющемся, порядке. Скажем, если расположить цветок прямо, может получиться очень красиво, но почему-то платье будет не самым любимым. А если цветок повернуть наискось, то это ломает фигуру человека и при любой комплекции платье будет выглядеть во много раз лучше. Для этого недостаточно просто рисовать, нужно видеть, как из ткани с твоим рисунком что-то шьют, как эта женщина прошла, как она счастлива.

В жизни всегда одно тянет за собой другое, а в бизнесе это еще больше. Предпринимательство — это желание изменить мир, какая-то пружина, которая тебя утром подбрасывает, и это реальное желание, чтобы все вокруг изменилось в радиусе комнаты, предприятия, мира. Именно так. У меня всегда было желание быть включенной в мировую среду, никогда не мыслилось только масштабами Москвы и России.

Можно обозначить три основные школы рисования текстиля: итальянская — классическая школа, disegno comasco — это для итальянской синьоры, цветок, который всегда красив; французская школа — изысканная, изящная; и английская — немного авангардная, которая идет вперед, расталкивая всех (мы ее представляем как такой «мелкий цветочек», но суть школы не в этом). Мне хотелось создать рисунок, из которого будет удобно шить. Если бы я знала, как все это будет сложно, вряд ли взялась создавать студию дизайна и пытаться выйти на мировой рынок. Но мне помогла моя наивность.

Мы сразу вывели Solstudio Textile Design на Premiere Vision. Это было сложно, потому что в те годы выставка была очень закрытой. Трудно было пройти выставочную комиссию, гораздо легче было поступить в МГУ! Это было абсолютное «поступление в вуз». Комиссия состояла из французов. Ты говоришь по-английски, а они с тобой — по-французски. Как хочешь, так и объясняй, что обозначают твои рисунки и почему они именно такие. А в ответ тебя спрашивают что-то типа про медведя на улице в России, а почему его нет на рисунках. В какой-то степени нам повезло: генеральный директор Premiere Vision был влюблен в Россию, он был из аристократической семьи, у него были какие-то отдаленные русские корни, и перед выходом на пенсию он подписал нам разрешение войти в состав участников.

Мы показали совершенно другой рисунок. Мы воспользовались тем, что мы россияне, не Восток и не Запад. Наш рисунок не был таким витиеватым и сложным, как восточный, но был гораздо более декоративным, чем европейский. Он был пограничным, был нашим. Мы совершенно точно понимали, что именно нужно делать, и захватили сразу две аудитории. Как раз был момент, когда европейцы хотели продавать что-то на Востоке, а восточный продавец стал смотреть, что привезти понятного с Запада. И нас покупали все. Восточный покупатель думал: какой понятный для них западный рисунок, это для нашего рынка. А европейский покупатель думал: это, наверное, адаптированный Восток, очень понятный для нас. Мы использовали то, что имели, и совершили революцию.

И еще нам на руку сыграло наше неумение. Художественная школа в России невероятно сильная, она просто непобедима. Но дизайнерам нужно рассказать, что рисовать, для чего рисовать и вообще дать понять, что такое мода. Чтобы они включились в ее понимание, ощущали физически биение моды. Наши молодые специалисты тогда не умели составлять повторяющийся раппорт с такой живостью, как итальянцы. И мы вывели на рынок на тот момент совершенно новый рисунок без раппорта, хаотичный.

Представляете, стоят великие итальянцы, французы и англичане, и у всех, в общем, очень красивый рисунок, упорядоченный паттерн, готовый к печати. И тут появляется никому не известная компания, как джинн из бутылки. Поставили нас куда-то поближе к санузлу, как водится. Организаторы нас утешали: постоите четыре сезона, и на пятый вас начнут покупать. Вопреки этому у нас на второй день выставки выкупили уже все двести рисунков, что мы привезли.

Что значит продать рисунок? Это целое бизнес-направление, о котором у нас, к сожалению, мало знают. Большие бренды, несмотря на то что имеют собственную группу текстильных художников, очень охотно покупают свежий взгляд, постоянно ищут новые стили, формы, виды и вообще ищут тренд. Поэтому они приезжают на большие выставки, где стоят художники и просто продают рисунок и все права на него. Раньше рисунки продавались исключительно на бумаге. Сейчас рынок отрегулировался, есть цифровые способы печати, рисунки продаются на ткани, чтобы было понятно, как рисунок будет выглядеть. Мы продаем их именно так, прилагая к образцу файл, правильно разложенный по слоям, с которым можно работать. Раньше это был классический рисунок на бумаге, который можно было повесить в рамочке на стену. Тогда же был традиционный способ печати формами. Формы были цилиндрические и плоские, были плоскопечатные и цилиндрические машины. Была гигантская ограниченность в рисунке, потому что на каждый цвет была разная форма/доска. Если у тебя восемь цветов — значит, у тебя восемь досок. Вот и представьте, сколько стоит восьмицветный рисунок, если форма для одного цвета стоит 250 евро. С приходом цифровой печати (очень условно говоря, это принтер, в который мы вместо бумаги кладем ткань) все сильно упростилось. Современный художник больше не имеет ограничений по цветам, может быть сто и более цветов и оттенков, мы об этом больше не думаем. Так получилось, что мы сразу начали работать для цифровой печати, сразу обучали художников для цифры. Цифра может печатать неповторяющийся рисунок сколько угодно, любую длину, хоть два метра, если ты столько нарисуешь.

С этого момента начался наш рост как студии, и за пять лет мы заняли ни больше ни меньше лидирующее положение в Европе. На Premiere Vision есть такая система стендов тенденций в отдельных секторах: кожа, кружево, костюмная ткань, шелк и т. д. Есть стенд и в секторе текстильного дизайна. Мы на этом стенде висим с нашего второго сезона. Со второго, потому что в первый мы еще не совсем понимали, как работает система, и не отправили отдельной комиссии наши рисунки. К трендовым стендам первым делом идут все покупатели, 70 тысяч профессионалов со всего мира идут и смотрят, что там в этом году: космос, рыбки или зайчики. Если тебя выбрали на стенд, на нем указаны название компании и номер твоего стенда. И покупатели уже идут к тебе, потому что твой рисунок их потряс, он тренд. Сейчас у нас самое большое количество рисунков на стенде. Мы самая цитируемая студия в Европе. А еще наши рисунки попадают в тренд-подборки каталога выставки: в позапрошлом сезоне у нас было два рисунка из семи, в прошлом сезоне — три.

На самом деле в мире моды моды нет совсем. Есть жесточайшая аналитика, благодаря которой наша студия достаточно быстро развивается. В этом смысле нам, россиянам с нашим хорошим классическим образованием, намного легче, потому что этому всему нас учили. Аналитикой занимаются крупнейшие европейские компании. Главная — WGSN, на ее прогнозы ориентируется большинство. В моде аналитика уже давно превратилась из умения увидеть тренды в диктат. Если WGSN сказали, что розовый — цвет миллениума, значит, розовый — цвет миллениума. Точка. Забегая вперед, скажу, что мы единственная российская компания, на работы которой опирается WGSN. Мы в их прогнозах присутствуем уже четыре сезона как трендообразующие. В последнем отчете они выбрали 20 мировых компаний, нас в том числе, и у нас там четыре работы, иллюстрирующие основные направления.

Каждый год мы стоим в Париже, были в Шанхае, Нью-Йорке, Мюнхене. Одна поездка, что ни делай — это 15 тысяч евро. Даже если ты хочешь сэкономить и поместишь всех сотрудников в подвале на одной койке — все равно 15 тысяч евро. Сейчас государство обратило внимание на выставочные процессы, и, может быть, в этом году нам что-то компенсируют. Мы работали в ноль несколько лет. Сейчас наша команда знает, как работает индустрия, и действует более сосредоточенно. Кроме продаж рисунков на выставке мы набираем еще заказы на целый год, рассылаем рисунки по всему миру в промежутках между выставками. Эта область очень меняется по всему миру, текстильный рисунок уже не называется текстильным, он перешел в область surface design (дизайн поверхности). Правильно работая с рисунком, можно нанести его на что угодно.

Два года назад мы сделали конкурс текстильного дизайна Textile Design Talents. До этого мы не понимали, насколько мы известны. Нам хватило несколько постов в наших соцсетях, чтобы получить две тысячи работ. Откликнулись 300 участников. В этому году мы повторили конкурс и получили совершенно невероятный результат. В нем приняли участие 24 страны: Англия, Франция, Италия, Шри-Ланка, страны Латинской Америки — все, кто за нами следит в международном пространстве. Мы получили три тысячи работ и закрылись на три недели, потому что мы знаем, что такое художник — нужно ответить каждому.

Бренд Radical Chic, производящий шелковые платки и другие аксессуары — наша визитная карточка. Про себя я называю платок «костыли общения» или «эмодзи в одежде», потому что это короткое смысловое послание на ткани. Мы считаем, что мы не бренд, мы средство массовой информации. И мы рассказываем об основных событиях мира эмоциональным языком на шелковых страницах наших платков. Это книга с рисунками, которую можно читать бесконечно.

У нас в бренде есть целое направление fun-рисунков, вызывающих положительные эмоции не просто цветом и общей гармонией, но и сюжетом. И самая большая группа покупателей ориентирована не на практическое использование платка (сделать подарок или носить самой), а на приобретение эмоционального носителя. И вот они покупают платок как радость и транслятор счастья. Я иду на конференцию и надеваю красный платок — я выступила, меня все заметили, а вечером я его сняла и надела розовый, и теперь я барышня. У многих наших покупательниц в сумочке несколько платков, которые они меняют в течение дня, потому что платок — самый короткий способ изменить себя. Ткань, которую мы расположили у лица, может стереть пять лет, если выбран правильный цвет. Мы все прекрасно умеем этим пользоваться, например надеваем розовый шарф, и весь твой наряд уже изменился, или белый, если ты загорел, или серый и синий, если хочешь казаться сегодня профессиональным. Платок — это единственная вещь, которую уместно надеть в офис в качестве аксессуара, для женщины это большая поддержка. Красное платье ты еще подумаешь купить, а красный платок — почему бы не попробовать, и потом уже вслед за ним начинает меняться твое отношение к цвету, появляется красное платье, красная сумка, красная машина. Вот в какую ловушку попадаешь, покупая небольшой необременительный по стоимости предмет!

А вообще Radical Chic не замыкается на платке, мы создаем целый мир вокруг платка. Если остальные бренды выпускают аксессуар приложением к одежде, то мы выпускаем аксессуары приложением к платку. Так у нас появились зонты и сумочки.

Мы не совсем правильные, все время ведем какие-то большие социальные проекты, потому что сталкиваемся с тем, мимо чего ты не можешь пройти. Мы сейчас создаем вместе с академией им. Строганова текстильную лабораторию, где будем изучать не только текстильный дизайн, но и структуру ткани. Любой человек сможет туда прийти и за три месяца получить квалификацию текстильного художника. Мы создаем инструментарий, базу, на которой будет развиваться текстильная промышленность.

Сейчас бренд хорошо развивается, у нас четыре магазина и более 70 точек продаж по всей России. Он бы развивался и быстрее, если бы были первоначальные вложения. Мы же все делали на свои, заработали — вложили. Мы хороший пример, как можно создать бренд абсолютно с нуля и развивать его в вертикально интегрированную структуру. Продолжением нашей истории стала фабрика цифровой печати на ткани. Проект амбициозный. Это большое производство — 1200 метров площадей, на которых мы печатаем сейчас текстильный рисунок.

Я за проекты, которые меняют мир, естественно. Деньги никогда не были моей целью. А мечта менять мир вокруг себя к лучшему так и остается. Ничто так не движет, как любовь к тому, что ты делаешь.

Фото: София Панкевич

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на ab@moskvichmag.ru.