«Из длинной вереницы прошедших передо мною людей, душевный спектр которых разложила болезнь, его спектр был самый богатый и самый яркий, и этот спектр показал до неоспоримости ясно, что это был художник-творец, всем своим существом, до самых глубоких тайников психической личности. Он творил всегда, можно сказать, непрерывно… »

Это о Врубеле написано не историком искусства, но его лечащим врачом, психиатром Федором Арсеньевичем Усольцевым (1863–1947). Пациента доктор наблюдал непосредственно в своей клинике. Первый раз живописец попал туда летом 1904 года в крайнем возбуждении. Это одна из скорбных страниц жизни Врубеля.

Больного ранее уже наблюдали многие специалисты, в том числе Владимир Михайлович Бехтерев и Владимир Петрович Сербский, ставившие художнику диагноз прогрессивного паралича как последствие перенесенного сифилиса.

Федор Усольцев был не согласен с коллегами, считая, что Михаил Александрович Врубель страдает спинной сухоткой и маниакально-депрессивным психозом.

Частная лечебница — санаторий для нервнодушевнобольных и алкоголиков — тогда считалась новой, она открылась 6 марта 1903 года в Петровском парке (ул. 8 Марта, 1) на собственной даче Усольцева.

Метод лечения, предлагаемый врачом, основанный на создании добросердечной атмосферы, описан в рекламе медицинского учреждения: «В лечебнице проводится семейный режим, и весь строй лечебницы приноровлен к условиям домашней семейной жизни. При лечебнице имеется собственный парк в две десятины и фруктовый сад. Лечебница помещается в нескольких отдельных зданиях, что дает возможность лучшей индивидуализации больных. Плата за отдельную комнату от 120–150 рублей и выше в зависимости от помещения». В государственных лечебницах тогда, кстати, плата составляла три рубля.

Пациенты Усольцева, обыкновенно в клинике их содержалось до полусотни одновременно, имели возможность встречаться с родными, прогуливаться по парку, заниматься творчеством. Именно на творчестве душевнобольных сосредоточил особенное внимание психиатр Усольцев.

Вечерами в общей гостиной читали вслух, устраивались концерты, Усольцев пел под аккомпанемент жены или из соседнего ресторана «Эльдорадо» приглашался цыганский хор.

Врач с семьей принимал участие и в общей трапезе. Хозяйка разливала суп, трое детей играли тут же.

В подобной семейной обстановке сама болезнь пациента, жившего словно в гостях у добрых знакомых, как бы отвергалась, на помощь призывались сохранившиеся остатки его разума. Врубель даже иногда покидал больницу на несколько часов, чтобы пообедать дома с женой.

Федор Арсеньевич Усольцев, выпускник Московского университета, был учеником выдающегося психиатра Сергея Сергеевича Корсакова, которому приписывали магнетические свойства. Говорят, больного успокаивал один взгляд Корсакова.

Выйдя из университета, врачебную практику Усольцев вел в Костроме. Трудился в психиатрическом отделении губернской земской больницы, пока на его жену Веру Александровну Аносову, к слову, увековеченную Врубелем в карандашном портрете, не свалилось серьезное наследство. Вера Александровна окончила консерваторию в Дрездене, но помимо этого имела еще специальное медицинское образование. Разумеется, она поддержала мужа в его желании открыть частную психиатрическую клинику и финансировала семейное предприятие.

На окраине Москвы Усольцевы купили у господина Истомина (в честь него здесь находился Истоминский проезд, позже переименованный в улицу 8 Марта) участок земли площадью 4 гектара с весьма запущенным парком и садом. Там уже имелось два одноэтажных деревянных строения, где клиника, которую хозяева предпочитали называть санаторией, и расположилась. Вскоре Федор Усольцев взялся за радикальную перестройку домиков.

Творчество Михаила Врубеля, находящегося под наблюдением Усольцева, было всячески поощряемо врачом. Терапия явно шла на пользу. Художник работает преимущественно карандашом, фиксируя все то, что видит глаз: роза в стакане, графин, кресло, брошенное на стул платье, смятая постель, подсвечник, лица санитаров, фигуры играющих в карты и шахматы пациентов. «Он никогда не рисовал эскизами, а, набросав несколько угловатых линий, прямо начинал детально вырисовывать какой-нибудь уголок будущей картины и часто начинал с орнамента, с узора, который очень любил. Часто случалось, что, тщательно вырисовав какую-нибудь деталь, уголок картины и общими штрихами наметив ее образ, он бросал свое произведение, и оно так и оставалось неоконченным. Новые возникшие образы вытесняли старые», — фиксирует впечатление лечащий врач.

Художник создает портрет Усольцева и подписывает его «Дорогому и многоуважаемому Федору Арсеньевичу от воскресшего Врубеля».

Считается, что художник набросал и эскиз въездных ворот, малой калитки и ограды, огибающей участок клиники, которую в 1904–1905 годах спроектировал Федор Шехтель. Эта сказочная форма напоминает крепостные сооружения древнерусских кремлей. Столбы завершаются двухъярусными шатрами.

В феврале к почти выздоровевшему Врубелю вернулись симптомы психоза. А в 1909 году психическое заболевание было обнаружено у Веры Александровны. Вскоре заболела и дочь Усольцевых Антонида, отправившаяся в Париж учиться на медицинском факультете Сорбонны.

Начавшиеся финансовые затруднения заставили Усольцева продать владения Александре Ивановне Коншиной, супруге фабриканта Ивана Николаевича Коншина, наследнику «Товарищества мануфактур Н. Н. Коншина» в Серпухове.

До 1922 года Федор Усольцев заведовал бывшим санаторием Коншиной для нервнобольных, открытым ею в Петровском парке. Но ему удалось сохранить и свою маленькую психиатрическую лечебницу, которая, что удивительно, оставалась частной вплоть до 1931 года.

Совершенно ослепший психиатр Усольцев ее закрыл и территорию отдал организации Красного Креста.

Деревянное, в советское время оштукатуренное здание бывшей психиатрической клиники Федора Усольцева представляет собой выявленный объект культурного наследия. Дом находится на закрытой территории, явно пустует, заколочен и ветшает. Это подтверждают активисты движения «Архнадзор». Уж не готовится ли объект к сносу?

Фото: oldden.livejournal.com, И.Нагайцев/pastvu.com, moscow-walks.livejournal.com, Евгений Чесноков