Во время посадки в аэропорту Кольцово («названного в честь известного предпринимателя Афин…  Акын…  Акинфия Демидова», — запинается бедняжка стюардесса) слепит солнечный свет. Урал, оказывается, такой солнечный! Ни дать ни взять курорт, международная здравница имени Демидова, Бажова, Татищева, Шахрина, Коляды и других местных гениев.

Это вам не Москва, затянутая серой хмарью. Зимой тут снег, как положено. И мороз — иногда звереющий до минус тридцати. Но переносится этот ужас сравнительно легко, потому что воздух сухой и, повторюсь, солнце. И птицы! В Москве, как говорит один мой знакомый, всех птиц съели в мэрии. А в Екатеринбурге — вот они, пожалуйста, в центре города. Кормушку во дворе атаковали свиристели. Прилетают синицы и снегири, распушившиеся до размеров теннисного мячика. И это обыкновенный двор в Октябрьском районе, а не природный парк, как, например, «Шарташские Каменные Палатки».

Там, среди этих самых «палаток», сложенных из гранитных плит так аккуратно, как могут сделать только время и природа, напрочь забываешь о том, что ты практически в центре города. Каменные оладьи лежат аппетитными стопками среди берез и сосен: на скалы взбираются дети и самые смелые мужчины из компаний, приходящих в Шарташский парк культурно отдохнуть на свежем воздухе. Они делают селфи с выпученными от осознания собственной смелости глазами («палатки» невысокие, но если навернуться отсюда — мало все равно не покажется), потом спускаются к озеру Шарташ, где в 1932 году Борис Пастернак попал в бурю, катаясь на лодке, и, говорят, едва не утонул. А еще в парке устраивались рабочие маевки, где сердца уральцев жег глаголом Яков Свердлов, ну и совсем в незапамятные времена прямо на каменных оладушках совершались человеческие жертвоприношения — палаткам-то лет что-то около 300 миллионов, всякое помнят.

На асфальте в центре помимо красной линии (типа бостонской, соединяющей достопримечательности) и синей (это «маршрут царской семьи», не забываем, что именно в Екатеринбурге была казнена семья последнего русского императора) еще до того, как лег снег и горожане начали бегать по льду городского пруда с целеустремленностью пешек, идущих в ферзи, явился вдруг розовый пунктир. Это для ценителей стрит-арта. Поклонники городских фресок, уличных художников и фестиваля «Стенограффия» должны следовать по этой линии и любоваться рисунками. Например, космонавтом, недавно украсившим будку на улице Горького, за музеем природы. Или городом будущего, изображенным на стене вблизи торгового центра «Гринвич» (имейте в виду, если зайдете сюда в гордом одиночестве, то вряд ли сможете найти дорогу обратно. «Гринвич» — это громадный город-лабиринт). А вот Горького с Пушкиным замазали, жалуются горожане. Такие хорошие были Горький и Пушкин, вели непринужденный диалог на улице Пушкина: поэт нарисован со стороны улицы Горького и жалуется, что в честь него назвали лишь улицу, а не проспект. А Горький ему отвечает не без злорадства: «Саша, иди ной на своей улице». И вот такую красоту убрали!

Знаменитый медный «ананас», построенный в Екатеринбурге архитектурным бюро Нормана Фостера, наконец-то сдали и даже вроде бы проводят по зданию Русской медной компании экскурсии. Еще из новостей: в музее «Ельцин-Центра» грядут важные кадровые перестановки — всеми любимая Дина Сорокина покидает свой пост 1 января 2021 года.

На вопрос, что такое уральская кухня, честно сказать, ответит не всякий. Ну пельмени, да. Лучшие в городе — в «Пельмени Клаб», рядом с оперным театром на проспекте Ленина (театр тоже хороший — постоянный клиент «Золотой маски», хотя самых дорогих гостей в Екатеринбурге водят все-таки в «Коляда-Театр» — он выше по проспекту). «Что кроме пельменей?» — спрашиваю у таксиста. «Водка!» — весело подсказывает он. А если серьезно? Облепиховый морс, пирожки с черемухой, а дальше уже начинается традиционная русская сборная солянка.

Ресторан «Зверобой», открытый на пятом этаже торгового центра «Универбыт» в Юго-Западном районе (он один на весь город имеет географическое прозвище вдобавок к официальным именам — Верх-Исетский и Ленинский) — новоявленный храм уральской кухни. Предлагают здесь блюда, приготовленные по рецептам местных бабушек, переосмысленным шеф-поваром. Крокеты с лисичками и сосьвинской селедкой, тартар из оленины с каперсами из одуванчика, омуль с копченой томатной водой, квашеным крыжовником и джемом из иван-чая, салат с черными груздями и ивдельскими кедровыми орехами, похлебка с дичью, юрма с кижучем и муксуном, уха из нельмы с черемшой и полбой, подкоголь с картофельным муссом, косуля с пшеном и облепихой. Пельмени здесь называются аутентично — «пельняни». А на десерт помимо традиционного медовика и сметанника дают пирог с черемухой и черникой: у начинки цвет и аромат фиалок.

После чашки кофе, сваренного по-уральски с грибом чагой, видишь окружающее с невиданной четкостью. На стене ресторана — мозаика в виде фантастического зверя. Вроде бы заяц, но с рогами. И с крыльями притом.

— Это кто такой? — пугливо спрашиваю официантку, и она без запинки отбарабанивает легенду про уральского зверобоя. Фантастический образ, вдохновленный местными сказаниями, а не просто рогатый кролик! Оборачиваясь на зверобоя, выхожу из ресторана: за окнами розовеют нежные уральские сумерки, когда не только собака превращается в волка, но и заяц — в оленя. Смотря сколько кофе с чагой выпить.

Екатеринбург фырчит машинами, выстраивающимися в нешуточные пробки, скрипит свежим снегом под подошвами, звучит знакомыми здесь каждому позывными «Радио Си». Таксист выезжает на Россельбан. Так называют здесь дорогу, ведущую в аэропорт: прозвище трасса получила в честь бывшего губернатора Эдуарда Росселя, который эту дорогу, собственно, и построил. И аэропорт — один из комфортнейших в России — тоже наследие Росселя.

Если приезжать в Екатеринбург редко, перемены видны особенно отчетливо. Но есть вещи, которые навсегда. Любопытство уральцев, их открытость (не верьте, если вам скажут, что здесь живут исключительно мрачные интроверты с носами картошкой) и гордость за родной город, которая на периферии встречается, конечно, чаще, чем в Москве, но расхожим товаром все равно не становится. «Нам есть чем гордиться» — в Екатеринбурге эти слова слышны чаще, чем в среднем по России. И легкое презрение в адрес других провинциальных столиц, и вежливое удивление по поводу того, что в Москве в конце ноября все еще нет снега. Когда приеду в следующий раз, снова, наверное, многое не узнаю.

Фото: © Сергеев Валерий / Фотобанк Лори