Взрослые об этом не говорили, но знание о том, что за вокзал лучше не ходить, стало общим местом классу к шестому.

Там была Нахаловка — немаленький район между железной дорогой и Обью, с кривыми улицами и деревянными домами, источник страха для новосибирского школьника, мир с правилами, совсем не похожими на те, что были приняты в нашей английской спецшколе. Впрочем, школа была сравнительно недалеко от Нахаловки, и контакты между мирами были неизбежны. У вокзала могли отобрать деньги, какую-нибудь шмотку и дать по морде. Девятиклассник Игорь, сосед сверху, увязался за девчонкой и пошел в Нахаловку — вернулся с синяками во все лицо. После этого нахаловские совершили набег на нашу школьную дискотеку и били выходящих из здания велосипедными камерами, в которых было что-то металлическое. Но в целом Нахаловка жила своей замкнутой жизнью, охраняла свои границы и не совершала интервенций во внешний мир.

Потом была армия, где дрались все со всеми, но за большинством драк стояло ощущение общности, четкое деление на своих и чужих. Территории для раздела не было, но тем больше ценилось понятие «земляк». Таджики дрались с чеченцами, дагестанцы — с азербайджанцами, питерцы — с вологжанами, бухарские узбеки — с ферганскими.

В 1988 году я вернулся из армии. Обнаружилось, что для подростков несколько сотен метров между новосибирскими ЦУМом и ЖУМом (железнодорожный универмаг) превратились во фронтовую полосу. Дом, где я жил, находился в тылах цумовских, и жумовские совершали в эти края набеги. Нравы Нахаловки перехлестнули условную границу по железной дороге. Мир, который прежде не был виден взрослым, стал заметен всем. Через год из окон зазвучала неслыханная прежде группа «Любэ», и стало казаться, что опыт социальной коммуникации, невольно приобретенный в армии, еще может пригодиться. Одноклассника Серегу, превратившего свое хобби, фотографию, в бизнес, зарезали.

«Это что! — говорили знатоки молодежного быта. — У нас еще все спокойно, а вот, говорят, в Казани на улицах война идет». Про Казань даже иногда писали в газетах, но про молодежные банды (кажется, слово «группировка» тогда никто не использовал) больше рассказывали москвичи. Это было насколько пугающим, настолько и любопытным. Как и почему это появилось в Казани? Почему ничего подобного — по крайней мере в таких же масштабах — не существует в других городах? И мало кто знал, что война на улицах Казани шла задолго до того, как информация о ней стала просачиваться в масс-медиа.

Вот фрагмент приговора суда по делу о нападении на жителей Ново-Татарской слободы 31 августа 1978 года. Этот печально знаменитый «набег» был совершен группировкой «Тяп-Ляп»:

«В бандитском нападении приняли участие: вооруженные обрезами Болдов, Дрогобыч, Каюмов, Михотов и другие члены банды: вооруженный пистолетом “парабеллум” Федоров, вооруженный гранатой Ф-1 (лимонка) Тазетдинов…  Участники нападения, не имеющие огнестрельного оружия, вооружились металлическими прутьями (арматурой) и все вместе погрузились в автомашину Ягудина — ГАЗ-66 (фургон).  …  Пробежав по ул. Зайцева, на ул. Меховщиков по команде банда разделилась на две группы и двинулась по обеим сторонам улиц с целью избивать и стрелять в любых встретившихся граждан. В начале улицы участники нападения металлическими прутьями избили неустановленного следствием и судом мужчину. У д. 20 по ул. Меховщиков члены банды забросали металлическими прутьями неустановленного следствием и судом мотоциклиста с пассажиром. Здесь же банда из обрезов обстреляла второго мотоциклиста и его пассажира, общеопасным способом покушаясь на их жизнь. При этом перекрестными выстрелами были ранены бежавшие по другой стороне улицы участники бандитского нападения Лысов и Бурганов. Напротив д. №39 по ул. Меховщиков банда с близкого расстояния обстреляла микроавтобус… »

Это дело приводит в своей книге «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х» (издательство Individuum) Роберт Гараев. «Слово пацана» рассказывает о том, чего мы не знали или знали фрагментарно. И этот предельно подробный и драматичный рассказ не только история. Это тщательный анализ устройства «пацанского» мира: традиций, иерархий, ритуалов, взаимоотношений с внешним миром, взаимоотношений с женщинами (и глава о женщинах — описание настоящего ада). Это детальный портрет повседневного насилия. И, может быть, главный вывод Гараева заключается в том, что каждая уличная группировка, субъект этого насилия — по сути протогосударство или параллельное государство.

Гараев, давно исследующий феномен криминальной Казани, и сам состоял в группировке «Низы» в 1989–1991 годах. Он хорошо понимает, о чем пишет, и у него предельно внятная и сильная мотивация: «Меня, как и десятки тысяч сверстников, травмировало повседневное насилие, на котором держалась местная иерархия: унижение, избиения и грабеж — все это было обыденностью в Казани моего детства.  …  Я жил вопреки этому миру, протестуя против маскулинного образа жизни, не разбираясь толком, враг он мне или нет.

Идет ли речь о Казани или другом советском городе (Гараев пишет и об уличных группировках в других местах), феномен организованной преступности не может быть исследован полностью.  Это история, которая была рядом с нами, история, про которую большинство из нас не знало, история, которая пока не заканчивается.

Предзаказ печатной книги можно оформить в издательстве Individuum.