О невозможности перестроиться здесь на прогулочный шаг, присущий курортникам, о ностальгии по Москве 1990-х и об исчезновении тараканов и крыс.

Я родился…

В Москве в 1966 году. Моя малая родина — это ВДНХ. Потом я жил в Москве во многих местах. Первую свою студию снял на 3-й Тверской-Ямской. Вторая студия, в которой я жил, была на улице Люсиновской. Оттуда я переехал в студию на Большом Афанасьевском переулке — это переулки Арбата, где, собственно, до сих пор уже больше 20 лет и существую. Так что я себя уже считаю таким арбатским человеком. Еще какое-то время я жил в Филях — короче, попутешествовал. Сейчас я живу на Таганке, но большую часть времени все равно провожу на Арбате в своей студии.

Люблю гулять…

Сейчас времени для прогулок не так много. А раньше я очень любил бродить даже просто бесцельно по Москве. Иногда по бульварам, иногда на острове — где приходилось. Но вообще мне, как арбатскому человеку, очень хорошо в тихих переулках Арбата. Особенно в той части переулков, которая идет от Старого Арбата к Сивцеву Вражку, Гагаринскому переулку и дальше. Я там замечательно себя чувствую, особенно летом в хорошую погоду.

Мой любимый район…

Все тот же Арбат. Я там обитаю уже порядка 25 лет, вижу, как он меняется, но, слава богу, не сильно. Все равно какая-то прелесть прежнего Старого Арбата все еще есть.

Но от переулков, которые я знал в середине 1990-х, уже, конечно, мало осталось: и в инфраструктуре, и в приятных мелочах. Уже нет старых булочных и кондитерских. Были такие булочные, где можно было попросить, чтобы порезали хлеб.

Мой нелюбимый район…

Во многих районах Москвы я вообще никогда не был, потому что Москва так разрослась. И вся моя жизнь протекает в основном в центре. Тут все театры, с которыми я так или иначе связан, моя студия и тут же я живу. Поэтому у меня нет особой надобности вылезать куда-то в другие районы. Еще хорошо знаю Кутузовский, Фили — бывал там часто. А новые окраинные районы я знаю плохо, поэтому у меня нет нелюбимых районов.

В ресторанах…

Мой самый любимый ресторан был в Леонтьевском переулке прямо возле здания ТАССа. Это был ресторанчик без вывески, там было всего шесть столиков и пианино. Этот ресторан держали мама с дочкой: мама готовила, а дочка была официанткой, говорила на шести языках…  Это было какое-то закрытое чудесное место. Меня туда лет пятнадцать назад притащила Света Конеген, и с тех пор мы стали завсегдатаями в этом чудесном месте с домашней кухней, с наливками и настойками. Но, к сожалению, его уже нет, этот дом на реконструкции.

А если говорить о местах, где бываю часто, это «Воронеж» на «Кропоткинской», «Эларджи» в Гагаринском переулке, «Селфи». Из последнего — я пристрастился к «Старику и морю» — замечательное демократичное место. Единственное, там бывает проблемой сесть, но мы эту проблему научились решать, поэтому я с женой там теперь часто бываю.

Место в Москве, куда все время собираюсь доехать…

Я никогда не был в Мавзолее. И, честно говоря, меня всю жизнь распирает любопытство: надо все-таки сходить посмотреть, как это все устроено. Но так до сих пор туда и не добрался.

Отличие москвичей от жителей других городов…

Отличий много. Мне довелось поездить по нашей стране, поэтому есть с чем сравнить. Но если выделить главное, то москвичи очень быстрые, напористые. По себе могу сказать: куда бы я ни приезжал, даже в курортные города, я все время ловлю себя на том, что куда-то несусь, бегу. Нет спокойствия в душе. Я даже хожу очень быстро и не могу перестроиться на прогулочный шаг, который присущ курортникам. А если коренные москвичи?..  Непонятно, кто это. Допустим, я по папе москвич в четвертом поколении. И такие москвичи, которые родились в Москве, они все-таки люди инертные. Наверное, они избалованы своим рождением. И многие из них уступают ребятам и девчонкам, которые приезжают в Москву из других городов и здесь бьются за место под солнцем.

В Москве лучше, чем в мировых столицах…

Самое первое, что приходит на ум, это московское метро — такого больше нигде нет. Берлинское метро не очень помню, а вот нью-йоркское, парижское, лондонское представляю себе хорошо, поэтому могу сказать, что ни в какое сравнение не идет. Я продал машину и иногда стал пользоваться московским метро, перемещаясь днем на небольшие расстояния, и прекрасно себя чувствую — уютное, светлое, чистое метро.

А вообще много чего в Москве лучше: рестораны у нас хорошие, но, может, потому что родные.

Что еще? Такси, особенно в последнее время стало очень хорошее.

В Москве изменилось за последние десять лет…

Многое. Раньше мне не нравилось, что было всюду грязно, а сейчас город стал абсолютно чистым и приятным. Дороги. Я, как водитель, прошедший через начало 1990-х и многие периоды московских дорог, в последние несколько лет ездил с нескрываемым удовольствием от дорожного покрытия. Можно сравнить с тем же Нью-Йорком: кто ездил, тот знает, что во многих местах там вообще не проехать, как будто была бомбежка. И это на Манхэттене, а не на задворках Бруклина.

По-прежнему не нравится, что зимой тротуары посыпают какой-то дрянью: от них даже  запах неприятный.

Что еще? В ночное время стало очень светло, город красиво подсвечен, а для зимы это важно, потому что большую часть зимнего времени мы проводим в каких-то полупотемках.

Появилось много красивых парков, которые спроектированы так, что даже глазу приятно.

Хотя знаете, это город моей юности, когда я начал шнырять по Москве. Конечно, была в ней определенная прелесть, не могу сказать, что у меня нет ностальгии по той растрескавшейся, облупленной Москве, по тем арбатским переулкам со старыми домами, заросшими плющом. Даже на Арбате можно было найти такие заросли и кустарники, что казалось, что ты где-то за городом.

Но сейчас Москва приобретает другую прелесть — вычищенного города. Исчезли тараканы и крысы, я давно не встречал. Еще несколько лет назад, проходя мимо какой-то помойки, можно было увидеть такую крысищу — размером с полкошки. Давно таких прелестей не видел. Кукарачи куда-то исчезли, хотя в том же Нью-Йорке этих кукарач в подвалах…  Вспоминаю, как однажды пришел снимать студию в Вильямсбурге и мы спустились в очень классное полуподвальное помещение, как мне казалось, и когда владелец студии включил свет, я увидел белые стены, на которых сверху копошился слой чего-то черного. Меня охватил ужас. Оказалось, что все стены и потолок были в этих кукарачах. И владельца это нисколько не смущало, хотя там был, в принципе, неплохой ремонт, студия была довольно уютная, но я отказался. А он очень удивился — они к этому привыкли.

Если не Москва, то…

У меня был небольшой опыт проживания в других странах. Одно время я жил года четыре на Лазурном берегу: и во Франции, и в Монако. Довелось пожить и в Нью-Йорке. Пожалуй, если бы что-то пришлось выбирать, то, наверное, Нью-Йорк, потому что после Москвы во всех других местах мне не хватало этого ритма и плотности движения.

Или, может быть, Дания. Просто потому, что говорят, что там по статистике живут самые счастливые люди.

В Москве меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…

Дома я вообще бываю крайне редко, поскольку мой второй дом — это студия. До начала пандемии я проводил там часов двадцать в сутки. Или разные московские театры, где я тоже в основном работаю. Сейчас все прервалось, но, даст бог, скоро все восстановится. На третьем месте рестораны, а на четвертом — дом.

Школа рисования «Артель Шаров Арт»…

Это проект, которым я занимаюсь уже два года. Мы его основали вместе с моей женой Верой Кокаревой, она сооснователь проекта. Я отвечаю за творческую часть, а она продюсирует весь этот проект. Это онлайн-обучение, которое сейчас набирает обороты, а в последние несколько месяцев это стало вообще дико актуально. Сейчас мы запустили три курса разного уровня, все они посвящены акварели. Есть курс «Акварель, любовь моя» для начинающих. Есть «Акварель, любовь моя» уровень 2 про. И есть курс акварельного портрета. Все эти три курса веду я сам. Я их записал, и уже два года по этим курсам занимаются ученики. Это домашнее обучение. Уроки записаны в студии с нескольких камер. И теоретические уроки, и практические, все, что нужно знать об акварели с самых азов, начиная от выбора материалов и дальше поступательно от простого к сложному. Человек, захотевший учиться в нашей школе, оплачивает свое обучение, получает доступ на обучающую платформу — типа сайта, и ему приходят уроки. Прелесть этого обучения состоит в том, что можно учиться в любом месте в любое время, независимо ни от часовых поясов, ни от географического положения. У нас есть ученики из Австралии, Чехии, Аргентины, Финляндии и по России очень много. Главное, чтобы были желание, интернет и все материалы — бумага, кисти, краски. Уроки выходят два раза в неделю, открывать их можно в удобное для вас время, слушать урок, выполнять вместе со мной, а потом делаете домашнее задание и отправляете нам. В зависимости от тарифа его проверяю либо я сам лично, либо куратор. Даем советы, указываем на ошибки и даем обратную связь, как их исправить. Кураторы у нас — художники и архитекторы, например, у нас есть куратор Инна — она главный архитектор города Риги. Еще один куратор — очень известный стилист, художник Галя Смирнская. Есть еще несколько кураторов — проект разрастается. Мне он ужасно нравится. Я пишу всю жизнь в живописи, и, в частности, в акварели накопился немалый опыт — больше 35 лет. И теперь у меня есть возможность передавать этот опыт ученикам, самому младшему из которых было 11 лет, а самому старшему — 82. Пока наши курсы только на русском, но есть планы записывать и на английском с другими художниками, в том числе иностранными, потому запросов очень много.

Планов, как всегда, много…

Не знаю, что из них осуществится. Мне надо заканчивать в Малом театре большой, очень интересный спектакль. Он был посвящен Дню Победы, и премьера должна была состояться в мае, но не состоялась. Сейчас он перенесен на сентябрь, театр закрыт, но на удаленке мы спектаклем занимаемся, как можем.

Есть еще два предложения в театрах, но это осенние варианты.

Была договоренность на сентябрь с очень известной московской галереей, готовил выставку, но ее сроки тоже сдвинулись. И мы с Димой Ханкиным (владелец галереи «Триумф». — «Москвич Mag») будем решать, когда теперь ее открыть.

Года полтора у меня в Атланте, в Америке, готовится большая выставка, но пока это тоже непонятно.

Так что планы есть, но когда все это произойдет, теперь точно никто не скажет.

Фото: из личного архива Андрея Шарова