В 2019 году польская писательница Ольга Токарчук получила отложенную на год Нобелевскую премию по литературе с формулировкой «За воображение, которое с энциклопедической страстью изображает пересечение границ как форму жизни».

Ее самый известный в России да и в мире роман «Бегуны» — фрагментарный нарратив, состоящий из реальных и выдуманных писем, дневниковых записок, пространных рассуждений и вполне себе сюжетных историй, которые собираются в книгу о непрекращающемся движении в прямом и переносном смысле. Движение как бесконечная погоня за ощущениями, заставляющая человека пересекать границы и открывать новые территории, от наших «путешествий» в метро до походов Петра I, и движение как мировой прогресс, как череда сменяющих друг друга цивилизаций. Синдром упущенных возможностей, которым болеем сегодня мы, проиллюстрирован Токарчук и на примерах совсем нам не современных: все течет, но ничего не меняется.

Читая роман мексиканского писателя Альваро Энриге «Мгновенная смерть» (написан в 2013-м, переведен на русский в 2021-м), я не раз подумал, как он похож на книги Токарчук и как формулировка Нобелевского комитета дословно подходит и к тексту Энриге. Это тоже фрагментарный роман, части которого можно читать как отдельные новеллы. Его герои тоже не сидят на месте и преодолевают расстояния ради лучшей доли, уничтожая и запуская целые цивилизации. Несмотря на обращение к далекому прошлому (XVI–XVII века), главная мысль здесь тоже жутко современная. И если у Токарчук эта главная мысль о том, что человек бегает как хомячок в своем колесе и не может остановиться (потому что не знает, зачем бежит), то Энриге говорит о жестокости человека и его беспринципности, особенно когда речь заходит о вопросах богатства и власти.

Со всей «энциклопедической страстью» мексиканец углубляется в хитрую сеть интриг, которую плетут европейские кардиналы, банкиры, полководцы, короли, палачи и просто пройдохи: слава о них уже пересекла или еще пересечет границы многих государств. Кто-то же отправляется и на другие континенты — как конкистадоры, которые поставили на кон все и занялись завоеванием Америки. Профессиональный палач Жан Ромбо отправляется в Англию, чтобы казнить Анну Болейн и с помощью ее волос (!) получить титул при дворе своего короля. Кардинал Франческо Мария дель Монте покупает у мясника пару картин Микеланджело Меризи да Караваджо и закладывает первый кирпичик в известность художника. Миссионер Сумаррага, направленный распространить католическую веру в Новой Испании, безжалостно подписывает смертные приговоры и делает святых темнокожими, лишь бы поскорее распространить христианство.

Игры всех этих мужчин, пытавшихся заработать денег, заслужить титул или укрепить свою власть, иногда складываются из случайных факторов, но имеют большие последствия: как будто они не материки открывают, уничтожая местное население, а разыгрывают партию в теннис. Партия в теннис, в которой сходятся главные герои, как раз и становится символом того великого «цивилизованного» европейского общества, где теннисные мячи могли сделать из волос казненной королевы. В XVI веке это была игра, сильно отличающаяся от нынешней (еще один повод набраться энциклопедических знаний): гораздо более жестокой, агрессивной и даже бесчестной. Собственно, то же самое можно сказать и о политике, и о религиозных институтах, и о многом другом.

Еще один похожий автор — и еще один, так сказать, ориентир, если вы думаете про Энриге, — шотландская писательница Али Смит; вот уж кто любит поэкспериментировать с формой. Ее романы — это всегда сборная солянка с фрагментами из разных времен. Эта фрагментарность — о чем бы ни говорила Смит, хоть о Брекзите, хоть о художнике эпохи Возрождения Франческо дель Косса, — как раз и становится одной из главных черт современного текста, как бы воплощая саму нашу сегодняшнюю жизнь, обрывистую, фрагментарную, разорванную. Смит, как и Энриге, часто обращается к искусству, странному «изобретению» человечества, скрашивающему все его грехи. Только если тексты Смит в конечном счете о любви и заботе о ближнем, а главные герои ее в большинстве своем женщины (и особенно женщины из прошлого, ради которых Смит всякий раз с удовольствием открывает энциклопедию), то роман Энриге о бессмысленном и беспощадном мире мужчин, в котором сила, хитрость и деньги решают все.

Проводя и дальше сравнения писателей, у Энриге обнаружим одно неоспоримое преимущество — во всяком случае, для российского читателя. Что Токарчук, что Смит, упоминаемые нами, пишут об европейской истории, которая хоть и богата на события, но все же более или менее нам известна; Энриге же рассказывает об истории родной Мексики, о которой нечасто читают даже любители латиноамериканской литературы (той ее части, что переводят на русский). Уроженца Мехико история Европы интересует в первую очередь как история захватчиков нынешних мексиканских земель, уничтожителей индейских книг, древней индейской медицины и религии. «Мы, мексиканцы, — потомки не мексиканцев, а народов, примкнувших к Кортесу, чтобы свергнуть мексиканцев. В названии нашей страны — только ностальгия и чувство вины».

Если представить, какими бы тремя словами некоторые писатели и ученые описали бы человечество, у Юваля Ноя Харари, скажем, получились бы язык, пшеница и наука, у Джареда Даймонда — ружья, микробы и сталь, у Али Смит — любовь, искусство и женщины, а вот у Альваро Энриге — искусство, игры и деньги.