Кажется, будущее утратило очертания предсказуемости не столько из-за вирусов, сколько из-за правительств.

Все государства — от самых тоталитарных до самых демократических — сосредоточили в своих руках невообразимый объем власти. Антиваксерство приравнено к политическому диссидентству. Обязательное ношение маски меняет наш облик. Границы фактически возникли даже внутри Европейского союза. Даже когда причины эпидемии известны и вакцины доступны, мы не можем предположить, что произойдет через месяц. Ужесточат карантин? Отменят маски? Введут новые куар-коды? Продлят срок годности справок о прививках?

И то, что происходит на острове Мингер — лучшая тому иллюстрация. Карантинные запреты, предписанные Стамбулом, призваны в первую очередь не спасти мингерцев, а уберечь от эпидемии все государство. И это не просто медицинское или административное решение проблемы. Ситуация куда сложнее и деликатнее. Для мингерцев согласиться соблюдать карантин — значит смириться с европеизацией. И для тех обитателей острова, что только что вернулись из Мекки, карантин — дьявольское изобретение коварных гяуров, желающих наказать оставшихся здоровыми хаджи, замучить их до смерти и прикарманить их деньги. Врачи, и мусульмане, и христиане, могут работать рука об руку, они соглашаются о методах лечения и дезинфекции, но остаются каждый со своими стереотипами. Доктор Нури по собственному опыту знает, что мусульман сложнее заставить соблюдать карантинные ограничения, чем христиан. С другой стороны, он уже устал от преувеличений, которые допускали медики-христиане, такие как Бонковский-паша. Бонковский-паша, главный санитарный инспектор империи, знаменитый химик и главный фармацевт султана, заложил основы современного аптекарского дела в Османской империи, смог победить эпидемию в Измире, но по поводу Мингера настроен скептически.

«Дело в том, что в Измире нам помогало местное население и газеты, — проговорил Бонковский-паша и немного помолчал, давая понять, что собирается сообщить нечто важное. — В Измире болезнь затронула греческие кварталы. К тому же измирцы — люди весьма просвещенные и цивилизованные. А на острове Мингер чума замечена главным образом в мусульманских кварталах, и уже погибло пятнадцать человек! Там нам будет куда тяжелее».

Остров Мингер расположен примерно между Родосом и Критом, но не ищите его в Google Maps. Он есть только на одной карте — на самых первых страницах нового романа Орхана Памука «Чумные ночи» (перевод Михаила Шарова, «Азбука-Аттикус»). Если греческие кварталы Измира перестали существовать сто лет назад после печально знаменитого пожара и поражения Греции в войне с Турцией в 1922-м, то Мингер — целиком и полностью выдумка Памука.

Мы вряд ли узнаем, когда именно был придуман одиннадцатый роман самого известного турецкого писателя и насколько «Чумные ночи» — дань конъюнктуре. Памук утверждает, что к моменту масштабного распространения новой заразы он уже три года как писал книгу про заразу старую — бубонную чуму. Он рассказал об этом в 2020 году в статье в New York Times и сразу же получил десятки просьб от издательств по всему миру закончить роман. Сочтем этот рассказ частью истории о том, как в 1901 году племянница султана Пакизе-султан и ее муж-эпидемиолог Нури едут в Китай. Но корабль, на котором они отправляются в путешествие, не покинет не только Средиземного моря, но и даже территориальных вод Османской империи — его остановит чума на острове Мингер. Введение карантина повлечет за собой цепочку совершенно непредсказуемых событий и неожиданный финал.

Возвращаясь к историческому роману, как и в лучших своих книгах («Меня зовут Красный», «Белая крепость»), Памук все же говорит про современную Турцию и современный мир. Власти на вымышленном острове, где население примерно пополам делится на христианское и мусульманское, все время пытаются поддерживать шаткий баланс сосуществования людей с разными религиями и языками. Пришедшая откуда-то с Востока чума становится идеальным фоном для поиска всего чужого. Эпидемия насколько обостряет противоречия, настолько и проявляет сходства, но иные различия, грустно констатирует Памук, могут быть слишком глубоки — глубже, чем религиозные ритуалы: «В тот день отец рассказал ему, что для европейцев двенадцать часов — это не время восхода и заката солнца, как для мусульман, а полдень, когда солнце стоит в зените. На самом-то деле маленький Камиль знал об этом (благодаря звону церковных колоколов), но то было неосознанное знание, и, может быть, оттого он ощутил беспокойство, которое мы вправе назвать “метафизическим”. Могли ли два разных циферблата с разными цифрами показывать одно и то же мгновение?»

Начавшись как детектив начала XX века и остроумная аналогия с сегодняшней эпидемией, «Чумные ночи» оказываются мечтой о синхронизации разных стрелок и поиске универсальных циферблатов, что получается с большим трудом даже на отдельно взятом вымышленном острове.