Полицейские были точно такими, как в британских криминальных сериалах, которые я смотрю больше, чем любое другое кино. Немногословный чернокожий мужчина, похожий на Адриана Лестера, и говорливая белая женщина, похожая на Сильвестру Ле Тузель. Полицейские расспрашивали меня, зачем я прилетел в Великобританию и чем я занимаюсь профессионально.

Основательно сэкономив, я прилетел не во всегда многолюдный Хитроу, а в полупустой Стэнстед. У офицера-пограничника было много времени, он внимательно рассматривал мой израильский паспорт и долго меня расспрашивал. Я признался, что прежде приезжал в Англию с другим паспортом, российским, но сейчас у меня нет его с собой. Пограничник попросил меня подождать. После долгого ожидания, во время которого я многажды проклял свою привычку экономить на билетах, пограничник наконец сказал: «Все в порядке, но с вами хотят поговорить мои коллеги из полиции, если вы не возражаете».

Возражать я не решился, и теперь, уже со штампом в паспорте, разрешающим въезд, отвечал на вопросы полицейской. О чем вы пишете? В каких странах вы были в течение последних лет? Почему у вас два гражданства? Почему вы живете в Берлине? Когда вы последний раз были в России? Сколько вы пробудете в Соединенном Королевстве? А где?

— В Лондоне и Портсмуте.
— А что будете делать?
— В основном ходить по музеям.
— В Портсмуте отличный военно-морской музей, сходите туда обязательно. А что еще вы хотите увидеть?
— Недалеко от Портсмута Винчестерский собор, давно хотел туда попасть.

Полицейские переглянулись и хором спросили: «И посмотреть на шпиль?» К моменту этого разговора прошло чуть больше года с момента отравления Скрипалей. Про то, что у Винчестерского собора нет шпиля, говорить полицейским я не стал.

На пути из Стэнстеда в Лондон я понял, что, несмотря на всю кинематографичность ситуации, мне все же было страшно. Но, наверное, страх — это то, что двигало и британскими правоохранителями? Не теми двумя, что советовали сходить в военно-морской музей, расспрашивая меня, но всей системой. Полицейские не досматривали мой багаж, чтобы найти отравляющее вещество в бутылочке одеколона, но очевидно, что они делали свою обыденную работу, защищая страну от потенциальной угрозы, воплощенной в одиноком туристе с двумя гражданствами. Эта подозрительность, которая основана даже не на неприятии чужого, а на страхе, увы, отличительная черта нынешнего глобального цайтгайста. Давнюю формулу Гоббса «война всех против всех» можно с легкостью поменять на «страх всех перед всеми».

Подобная атмосфера тотального, всепроникающего страха — главное настроение нового романа Сергея Лебедева «Дебютант» (издательство Corpus). Все боятся всех и всего. Военный химик, изобретатель совершенного яда, сбежавший на Запад, боится, что его найдут российские спецслужбы. Двое российских джеймсов бондов с лицензией на убийство боятся, что их раскроют. Сотрудники секретного завода, где разрабатывают химическое оружие, боятся, что жители окружающих деревень поймут, чем именно занимаются в закрытом волжском городе. Немецкий священник, которого преследовало Штази, боится прошлого. Дети боятся родителей. Родители боятся детей.

«Дебютант» (да, именно так называется идеальное отравляющее средство) по жанру — шпионский триллер с отличным детективным сюжетом, и Сергей Лебедев неожиданно предстает перед публикой в роли русского Джона Ле Карре. Но Лебедев, прежде писавший исключительно о тяжелой памяти XX века, не отказывается от разговора о прошлом. Не знающий личных и политических границ страх, в котором живут современники, не появился из ниоткуда. Его нагнетают призраки минувших лет, которые не уйдут, пока им привольно в нынешнем мире. В одном из недавних интервью Лебедев говорил про «отсутствие моральной гравитации» у главного героя романа. Ученый Калитин настолько увлечен решением своей исследовательской задачи, изобретением совершенного химического оружия, что за поиском сокровенной формулы не видит того мира, в который он выпустит своего тщательно сконструированного монстра. Но он и не может этого видеть, поскольку существует в идеальном научном пространстве, удаленной от всего на свете и охраняемой лаборатории, выстроенной зэками и на костях зэков. Проклятие прошлого оказывается основой для пугающего настоящего, в котором возникает чистое, беспримесное зло — такое же, как не имеющий запаха и цвета яд «Дебютант».