Знаменитая ахматовская фраза «В сущности, никто не знает, в какую эпоху он живет», конечно же, была сказана про неизвестность будущего. У этой цитаты есть продолжение, которое часто забывают: «Так и мы не знали в начале десятых годов, что жили накануне европейской войны и Октябрьской революции».

Но те же самые слова про незнание эпохи могут быть применены к настоящему многих поколений и целых стран и даже в моменты, когда кажется, что погромщики и каратели ушли в прошлое. Насильники, уполномоченные идеологией и духом времени, могут называться по-разному, но они будут одинаково жестоки и одинаково упиваться своей правотой. Совсем рядом с нами и совсем недавно они назывались «хунвейбины» и «цзаофани», и современный Китай, хотят этого китайские власти или нет, не может забыть о времени их господства. Но длинный, основательный, мастерски написанный и блестяще переведенный роман китаянки Чжан Юэжань «Кокон» («Фантом Пресс», перевод Алины Перловой) не о политике.

«Кокон» говорит с нами о травмирующем чувстве времени. Хунвейбины и цзаофани исчезают. Страна меняется. На площадь Тяньаньмэнь выходят протестующие, но это уклончиво называют «события в Пекине». Университетские преподаватели уходят в бизнес и возят ширпотреб в Россию: поезд К-3 в Москву из Пекина идет шесть дней и шесть ночей, но эти путешествия приносят большие деньги, только если не спустить их все на казино и проституток с изумрудными глазами. О, это отдельное удовольствие, бонус, который достается только российским читателям «Кокона» — посмотреть на челночный бизнес начала 1990-х с другой стороны. Получается пугающе: «Пуховики, которые продавали русским, были набиты раскисшими куриными перьями, в ход шли и больные курицы, и чумные…  Вот только утиного пуха там не было ни грамма. А с кожаными куртками еще смешнее, их вообще делали из строительной бумаги, а снаружи прокрашивали бесцветным лаком. Только представь: русские, которых ты описала, с болью и смятением бродят в таких кожанках по снегу среди родных руин и дрожат от холода».

Но страна стремительно идет дальше, можно ездить уже не только в Россию, но и в Америку, там учиться и делать бизнес. На месте старых домиков вырастают огромные многоэтажки. И новое поколение, оказавшееся в плену у компьютерных игр и радостей потребления, уже не понимает, что такое «культурная революция» и «дацзыбао». Взрослые объяснят, и постепенно выяснится, что все эти странные термины эпохи Мао Цзэдуна имеют самое непосредственное отношение к любви, ненависти, зависти и жажде мести, что сопровождают их семьи на протяжении полувека. И дело даже не в том, что отец главного героя был хунвейбином, главная героиня появилась на свет «благодаря лозунгу», а «дедушка-растение» лежит в коме с 1967 года, когда его избили ревнители классовой чистоты. Все это случилось в прошлом, но оно категорически не хочет заканчиваться, оно, не спрашивая, заполняет все эмоциональное пространство, проникая во все сферы частной жизни. Секс, еда, вино, самореализация — все пропахло прошлым. Прошлое сделало все, чтобы ты сегодняшний не видел ценности собственного существования. И потому только оно кажется единственным возможным убежищем от страха, который овладевает тобой при столкновении с реальной жизнью: «Мы стали видеться с Сюй Ячэнем почти каждую неделю. Порядок был один и тот же: вечером он встречал меня на машине, вез ужинать, потом мы ехали к нему, пили вино, занимались любовью и вспоминали прошлое. По-настоящему меня интересовал только последний пункт из этого списка, все остальные можно было и сократить».

Выхода нет и не будет, даже когда из жизни уйдут последние свидетели страшного «вчера». «Кокон» написан молодой китаянкой (Чжан Юэжань 38 лет), но это античная трагедия, в которой каждый поступок каждого из персонажей предопределяет и их жизни, и судьбы их потомков на много лет вперед. Герои не знают, в какой эпохе они живут, и даже когда «дедушка-растение» умирает, семейные секреты раскрыты и, казалось бы, прошлое может отпустить, главная героиня «Кокона» говорит об этой смерти как о событии политического масштаба: «После смерти великого диктатора людей охватывает страшная пустота. Сопротивление было задачей всей жизни, больше они ничего не умеют. А теперь свобода свалилась на них, точно какой-то сложный измерительный прибор, они вертят этот прибор в руках и не понимают, куда его приспособить». Так что будущее тоже неизвестно. И этот мир, описанный китаянкой, не уникален. И для российского читателя будет важно посмотреть в это зеркало, сделанное в Китае — изготовленное тщательно, с выстраданным пониманием того, зачем такие зеркала нужны.