Недавно разговорились со знакомым о техническом прогрессе, а точнее, о том, как наши мечты о будущем всегда интереснее и веселее этого самого будущего. Ну да, жизнь вроде подражает искусству, и мы все знаем, как смелые фантазеры вроде Жюля Верна предсказали появление многих изобретений. И все же у искусства (и конкретно у приключенческой литературы) свои задачи, а у нас в этой жизни — свои; мы всегда оказываемся сильно рациональнее любого фантаста.

Летающих машин у нас до сих пор нет, да и непонятно, зачем они нам. Телепортацию мы не открыли — передача информации оказалась гораздо полезнее, чем перенос физических предметов и людей. Мы уже давно полетели в космос, но жить там совершенно не собираемся. Другие планеты тоже не заселяем, а на Илона Маска до сих пор посматриваем косо: что он будет делать на этом Марсе?

Люди XXI века, в котором развитие происходит особенно стремительно, постоянно чувствуют себя на пороге какого-то грандиозного перехода на новый виток прогресса. Но по ощущениям ничего сверхъестественного так и не происходит. Чем из уже существующего мы можем похвастать? Системой электронных платежей? Выращиванием искусственных человеческих органов? Айфоном? Особенно плохо приходят в голову идеи, когда видишь, что в столице России на федеральных выборах 2021 года избирательные участки могут располагаться в походной палатке.

И тем не менее, продолжая разговор, мы с моим знакомым даже немного пожалели, что можем просто не дожить до мира 2070-го. Вот бы перенестись туда, не знаю, на недельку. Да, и мы в интересное время живем, но через полвека будет ведь еще интереснее? Так, видимо, мы устроены: верим, что там, в будущем, будет что-то совершенно иное, даже поражающее воображение.

Только в этих наших детских желаниях перенестись в будущее на недельку (или в прошлое, на самом деле не важно) всегда есть одно важное условие, нами даже не осознаваемое. Главное, что мы готовы сделать это только на недельку. Посмотреть, чем живут люди, как поменялись их быт и привычки, общаются ли они с инопланетными существами, но вряд ли остаться жить в этом времени насовсем. Во времени, в котором уже мертвы наши родители, друзья и любимые; которое наверняка будет интересным, но не факт, что оно нам понравится. Ну и потом, когда мы думаем о будущем, мы всегда размышляем о техническом прогрессе, но почему-то никогда ничего не предполагаем о власти и режиме, которые будут там господствовать.

«Возвращение «Пионера» Шамиля Идиатуллина примерно о том же. Тринадцатилетние подростки Инна, Линар и Олег из 1985-го перемещаются в наше время (правда, в будущее они попадают почти случайно, но не будем спойлерить). И видят, что обстановка, во-первых, не слишком-то сильно изменилась, а во-вторых, если и изменилась, то не в лучшую сторону. Никаких баз на Луне или Марсе. До трехсот лет никто не живет. Капитализм таки победил.

В России 2021-го ходят рубли, но все оценивается в долларах. Шампуни и телики импортные. На месте бывших космических аэродромов строятся логистические центры для китайских товаров. Прошло чуть больше 30 лет, а советская империя распалась, и ее — теперь уже бывшие — республики поразили гражданские войны: один из героев обнаруживает, что многоквартирный дом, в котором он жил, просто стерт с лица земли. Войны успели пройти и на территории современной России — и воевали мы не с наступателями из-за рубежа. Про Украину говорить не принято. Полицейские не защищают, а избивают своих соотечественников. Все «боговерующие».

Идиатуллин упаковал сюжет в нечто среднее между приключенческой повестью, которая могла бы выйти в любом номере журнала «Юный техник»: герои ради одной важной миссии успевают слетать в космос, а писатель умудряется научно объяснить, почему это должны быть именно дети, — и тем, что сегодня называется актуальным романом: вседозволенность сотрудников полиции чуть не приводит к плохому концу. Но, кажется, показывая шок и разочарование своих персонажей, автор намекает и на те чувства, что могут сегодня испытывать настоящие подростки из прошлого, то есть те, кому и правда было по 13–14 лет в 1985 году (как самому Идиатуллину).

Собственно, поэтому иногда Линар, Олег и Инна походят не на подростков, а на взрослых брюзжащих зануд, которые вдруг оказались в обществе тиктокеров. Как отец, искренне не понимающий, почему его сын не заправляет рубашку и носит рваные джинсы, они чувствуют себя тут не в своей тарелке, им все кажется «ненастоящим». Даже несмотря на то что плюсов здесь тоже предостаточно: нет дефицита ни на еду, ни на одежду, границы открыты, а в телефоне вмещается целый мир. Чтобы не выглядеть таким же брюзгой, нам лучше оказываться в будущем ненадолго.

Другой вопрос, насколько вообще обоснованы претензии к нашим дням, особенно в контексте несбывшихся советских утопий? Насколько правильно оценивать сегодняшнее с точки зрения того, «старого» взгляда? Может, весь роман написан о детях как раз потому, что есть в этом какой-то инфантилизм — считать настоящее «ненастоящим» только по той причине, что раньше мечты были покруче? Ну или, в конце концов, не придавать много значения собственной ностальгии и уж тем более не превращать ее в государственную идеологию. «У нас же теперь официально считается, что все главное — в прошлом. Победа и космос — самое главное. Настоящее ерунда».

Трое ребят, так и не найдя себя в XXI веке, решили вернуться обратно в свое время. Если вы до сих пор мечтаете о прошлом, как бы намекает Идиатуллин, летите в прошлое. А в настоящем пусть живут те, кто мечтает о будущем.